— Хорошо, — качаю головой. — Значит, вопрос решён? Муж у вас… Я…

— НИ-КИ-ТА, — из уст Дмитриадиса грозно звучит моё имя, — пока он изображает немощного, какой с него спрос? А вот с тебя… я возьму максимум…

— Звучит не очень, — не скрываю мыслей на сей счёт. — И Рома не прикидывается немощным. Он порядочный мужчина. Если ему плохо, значит так, — горячо заверяю Дмитриадиса. — Уверена, как ему станет лучше, он обязательно уладит это недоразумение…

— Как? — почти брезгливо улыбается Костас.

— Продаст квартиру, — выпаливаю, преисполненная гордости.

— Её у вас нет, — на той же высокомерной ноте убивает знанием дела Дмитриадис. — Машина древняя, от продажи которой вы сможете выручить максимально одну пятую долга… Сбережений — нет. Кредита на такую сумму вам не дадут. Можете, конечно, на чёрном рынке, продать свои органы, но тогда актуальность мероприятия пропадёт. Без почек долго не протянете. Хотя, если ты свою яйцеклетку продашь, — задумчиво тянет Костас, явно издеваясь надо мной и ситуацией в целом.

— Вот ещё?! — гневно фыркаю я.

— А что такое? — скучающе уточняет Дмитриадис. — Помнится, ты кричала, что не хочешь иметь детей! Что они обуза. Для них много времени нужно, денег. Продажа яйцеклетки убила бы двух зайцев сразу. И минус долг, и минус дети. Ну, или на крайний случай, ты можешь позвонить родителям. Они будут счастливы услышать блудную дочь. И даже, уверен, согласятся продать единственную квартиру, чтобы помочь тебе расплатиться по долгам…

— Ты больной, — брякаю, опешив от заявления. И больше от того, что поганец запомнил мои глупые слова, обделённого родительским вниманием подростка.

Что посмел упомянуть моих родителей! — Дай мне поговорить с Ромой, — жуя губу, нервно под столом постукиваю ногой. — Всего минуту. Я с ним обсужу кое-что и…

Впервые за время нашего разговора в глазах Дмитриадиса мелькает нечто… злое и раздражённое. Моё нутро на миг ликует: пусть хоть такая эмоция со стороны Костаса, но хоть какая-то, а то бездушный монстр напротив, уже порядком пугает!

Молчание напрягает. Тишина ещё больше заставляет нервничать. И даже кажется, что Дмитриадис меня пошлёт, но нет, покрутив трубку в руках, мажет пальцем по экрану, делает несколько манипуляций, кладёт айфон на стол между нами и нажимает громкую связь.

3. Глава 3

Глава 3

Никита

— Да, — резко звучит незнакомый и грубоватый мужской голос.

— С Терентьевым хочет жена поговорить, — спокойно чеканит Костас.

Мужик на другом конце провода не отзывается, но несколькими секундами погодя раздаётся голос Ромы:

— Ника?

— Да, Ром, это я! — чуть со стула не наворачиваюсь, как рада слышать мужа. — Ты как?

— Прости, милая, прости, я так облажался, — твердит запально муж, будто только и ждал момента оправдаться. — Я тебя подвёл... Не знаю, что случилось... затмение какое-то, — частит.

— Всё! Всё, Ром, — не выдерживаю потока нелепых оправданий. — Давай об этом потом. Сейчас главное разобраться с делами, — сжав кисти замком, немного подаюсь вперед, к айфону, чтобы лучше слышать мужа. — Ты уже в курсе, что на нас повесили огромный долг? — значимо понижаю голос.

— Д-да… — отзывается Рома, хотя вопрос был риторическим.

— Ты там, я здесь... — констатирую очевидное. — Меня держат в заложниках, и выпускать не собираются.

— Прости, — вновь сожалеет муж, и, судя по голосу, сокрушается вполне искренне.

— Этим делу не помочь, Ром, — отрезаю здраво. — Заканчивай причитать, давай обдумаем, как поступить, — предлагаю разумно.

— Детка, боюсь у нас небольшой выбор.

— Я бы сказала, один, — в душе бултыхается червь сомнения, что Рома понимает насколько всё серьёзно. — Нам необходимо расплатиться по счетам!