— Нет, — холодно и без секундного обдумывания отзывается мужик, словно я уже лот на аукционе.

— Видишь, — констатируя абсурдный факт, продолжает Костас.

— Ты опустился до статуса сутенера?

— Нет, Никита, но глупо отказываться от того, что уже в руках. Возьму я этот бизнес под крыло или нет — такая сфера деятельности существует и пользуется спросом. А спрос порождает предложение. И лучше его контролировать буду я, чем кто-то без моего ведома, но на моей территории. А в оправдание девчонок скажу, идут на это без принуждения. Каждая знает, зачем и почему! Поэтому у меня нет «дешевок», как ты выразилась. На работу беру умных, дальновидных девушек, прекрасно понимающих, что они могут здесь найти и заработать.

Еле проглатываю реплику насчёт сифилиса и геморроя, и уточняю:

— Прям реклама…

— Отнюдь. Объясняю, что не каждая может подойти на вакансию «эскорт». Для этого нужно иметь что-то большее, чем симпатичная фигурка и смазливая мордашка, — чеканит таким тоном, будто мы обсуждаем нечто действительно серьёзное, и в отношении меня. — Покупатели не только состоятельные, но и притязательные, а портить нашу репутацию, предложив тебя кому-то из них, — Костас качает головой, будто, и правда, не допускает такой мысли. — Я не готов на такой риск, — заключает, словно уже отказывает в просьбе меня взять на вакантную должность.

— Вот и отлично! Я не продаюсь, какие бы тут сказки не рассказывал, — отрезаю гневно.

— Уже понял, — но в голосе мерещится насмешка. — Ты же не продажная. Даже несмотря на то, что за несколько круизных туров ты могла бы полностью погасить долг.

Повисает щекотливая тишина.

— Да ты гонишь?! — фыркаю негодующе. — Это нереально! — но в этом не уверена.

— От чего же. Последний заказ был, — Костас вновь косится на Амира. — Сколько Вахтар Амуди за Юлю отвалил?

— Миллион, — сухо отзывается мужик.

— И это за пять дней, — значимо поясняет Дмитриадис явно для моих ушей.

— За три, — вклинивается в разговор Амир. — Его сорвали раньше, а в таких случаях возврат у нас не практикуется, — ровно поправляет охранник Дмитриадиса.

— Вот видишь, — отстранённо цыкает Костас. — Всё возможно… Правда, для этого нужно иметь больше, чем… ну я уже говорил, — качает головой, не желая повторяться. — А ты до уровня Юли, увы, не дотягиваешь. — Костас мнётся несколько секунд: — За тебя максимально, что можно будет взять… пару сотен.

— Что? — ошарашенно ахаю. — За меня всего пару сотен?

— О-о-о, — секунду помедлив кивает Дмитриадис, — ты уже торгуешься. Значит, цена всё же есть!

— А вот и нет! — горячо возражаю. — Возмущаюсь, и только! Я готова на ваши… эти… — встряхиваю головой неопределённо, — другие... вакансии.

Я уверена, что Рома быстро найдёт деньги. Быстро! Вот увидишь, — добавляю сквозь зубы. — А теперь, раз мы пришли к пониманию, я согласилась на смехотворные, даже сказала бы, унизительные условия, я бы хотела в свою каюту! В свою! А не в рабскую келью! Как-никак за «СВОЮ» уже уплачено! И я хочу есть! Вы меня всю ночь мучили! Я дико голодна...

Костас молчаливым кивком отдаёт распоряжение охранникам.

— Мне жаль, что жизнь была к тебе так несправедлива и жестока, Костас, — моя реплика нагоняет Дмитриадиса в спину, когда он уже стоит у выхода из комнаты. — Жаль, что наши пути разошлись… Но, видимо, это было к лучшему, потому что ты… стал другим. Такой ты мне не нравишься! И знаешь, я бы с тобой ни за какие деньги не переспала. Такого, какой ты сейчас, я скорее презираю, чем уважаю.

— Плевать, Никита! Мне не нужна твоя любовь или твои мысли на мой счёт. Но заруби себе на носу, именно то, что мы были знакомы, продлило вашу с мужем агонию. Иначе бы вы уже были нищими... или мёртвыми.