- Вот и помни, дурачок, и не быкуй, - сыто усмехается Михась и прячет нож, отступает, напоследок покровительственно похлопав Тимура по щеке. – Дыши носом, коротко и быстро, понял? А то раскашляешься.

Тот покорно дышит носом, быстро и коротко, как велено. Михась наблюдает за ним с нескрываемым удовольствием.

- Вот и умница. А теперь пойдем, поговорим с этими пацанчиками. Ты, кажется, говорил, что они могут достать что угодно?..

Михась идёт дальше, довольно напевая. Нож в его пальцах непринужденно порхает, бросая блики. Тимур трёт горло и хмуро бредет следом. Испуг с него стекает, словно маска с лицедея. Смеха тоже нет. В спину Михася смотрит очень уставший, даже несчастный человек.

Серый понимает, что Михась идёт к близнецам вовсе не просить помощи, и несётся вперед.

Там солнечно, тепло. Дом утопает в зелени и будто улыбается своими колоннами. На первом этаже все окна распахнуты, в них гуляет ветер и золотятся занавески. Звучит безмятежный вальс.

Серый просачивается внутрь вместе с ветром и застревает полупрозрачных складках тюля. Он хочет открыть рот, чтобы предупредить о Михасе, но ничего не получается. Серый еще несколько секунд безуспешно трепыхается, но ткань держит крепко.

А Юфим самозабвенно играет на рояле и улыбается от удовольствия. Зет сидит в соседнем кресле с книгой Гесиода. Он вроде бы читает, но его взгляд то и дело срывается со строчек и скользит поверх книги, к близнецу.

- Сыграйте со мной, Зет Геркевич, - просит Юфим, встретившись с ним взглядом.

Зет поспешно делает занятой вид, словно его застали за чем-то неприличным.

- Я читаю, Юфим Геркевич. Позже.

- Да-да, - поёт Юфим и лукаво щурится. – Пожалуйста.

- Я уже играл с вами, - отбивается Зет.

- Пожалуйста, - повторяет Юфим, и его пальцы замирают над клавишами.

По комнате еще какой-то миг плывет отзвук вальса, наступает тишина – и книга закрывается. Юфим держит руки на рояле и с предвкушением поглядывает на брата. Зет встает, идет к терменвоксу и, пройдя мимо, достает из комода странный прибор с широким плоским колесом. Юфим издаёт разочарованный стон.

- Граммофон? Зет Геркевич, так же нельзя!

Зет кладет на широкое колесо черную пластинку, опускает на её край ручку с иглой и щелкает большой кнопкой. Особняк наполняется тихим шорохом и треском, а потом начинается вальс и женский голос поёт:

- В тиши опустевшего некогда мира так чуждо звучит голос множества нот, как будто живой кто-то рядом поёт, на миг обманёшься — погрезится лира.…

- Можно, Юфим Ксеньевич, - Зет подкрадывается к близнецу со спины и тянет его со стула. – Вы долго играете и уже утомились, просто не понимаете этого. Праздновать обретение людей можно не только за роялем. Давайте потанцуем?

Он подхватывает Юфима под руки, кружит под жутковатую песню. Тот ловко переставляет ноги в танце, звонко смеётся и следует за братом.

- …Оркестр ликует в разбитой Элладе торжественным гимном на сломе времён, похожим на странный предутренний сон, Морфеем навеянный, или проклятье… - летит сладкий женский голос с пластинки.

Юфим и Зет вдвоем скользят по паркету, лёгкие и грациозные. Тёмные и светлые пряди волос взлетают, перемешиваются и сменяют друг друга. Близнецы переговариваются, и их голоса перекрывают песню, сливаются так, что невозможно понять, чьи они:

- Следующим будет виолончелист? Он чудесно играет.

- Это не причина, вам же известно.

- Но у него море желаний.

- Полагаете, он сможет попросить правильно?

- Почему нет? Он тоже слышал зов.

- Но разве он способен что-то положить на алтарь жертвы? Быть может, попробуем с той девочкой, Олесей?