Благодаря заёмному опыту появилась идея насчёт водомётного двигателя. Если поставить его на большую лодку, то до Крачая можно будет добраться меньше чем за световой день. Насчёт лодки и её конструкции, это уже была задумка Гордея. Меня хватило только на идею водомётного двигателя как способа проходить по малым рекам. Немой механик так загорелся возможностью сотворить что-то необычное, что едва не рассорился с дядькой Захаром, испрашивая у него разрешения работать на два корабля сразу. Любви капитана ко мне это не прибавило, но тут уж ничего не попишешь.

В частных доках меня уже знали, так что появляться там я не опасался. Конечно, народ ворчал, но ссориться с тем, кто обеспечивает их работой, дураков не было. Извозчик, немного поворчав, подвёз меня прямо к стапелям, где покоилась моя лодка, которую я постоянно норовил обозвать катером. Мой ушкуй сможет вместить в себя не больше ста пудов, но мне и этого хватит. Я не собираюсь возить ни зерно, ни даже орехи с мёдом. Мой товар будет намного легче и куда ценнее того, чем промышляет дядька Захар. В общем много нелюбви накопилось ко мне у этого в общем-то совсем неплохого человека.

То, что раньше выглядело неказистой черепахой, теперь смотрелось как пустая скорлупа огромного ореха, но моё воображение уже дорисовывало картинку будущего ушкуя, придуманного Гордеем Ивановичем. По большому счёту, именно благодаря ему удалось так быстро начать воплощать нашу фантазию. Когда на обратном пути из Крачая я как мог с помощью знаков описал ему идею корабля, способного быстро пройти по мелким рекам, корабельный механик вдруг так возбудился, что даже напугал меня своим энтузиазмом. То пытаясь объясниться жестами, то хватаясь за мелок и табличку для надписей, он развил мою куцую идею до уровня серьёзного проекта. И вот сейчас он воплощался буквально на моих глазах. Мастера уже закончили наваривать два фальшкиля на плоское дно, делая железную мини-баржу похожей на санки. Раньше это корыто использовали для чистки затонов от водорослей. Корпус был нестарым и стоил неприлично больших денег, но я всё же решил довериться Гордею.

И правильно сделал. Всего после двух дней работ то, что пока и близко не походило на ушкуй, уже начинало мне нравиться. Двенадцать аршин, сиречь почти девять метров длиной. И три с половиной аршина шириной. Сам корпус своим объёмом внушал уважение, но внутрь ещё нужно впихнуть столько всякой всячины, что места для товара останется не так уж много. Сейчас из приподнятого на стапелях корпуса доносились резкие, сопровождаемые яркими вспышками звуки работы искрового скрепителя, который не так давно изобрели в Новгороде. А ещё слышался отборный мат. Учитывая, что работами распоряжается глухонемой механик, это как минимум настораживало.

Я быстро взбежал по лестнице на верхнюю площадку стапелей и увидел, как Гордей Иваныч пытается что-то писать на дощечке, но его оппонент, даже не думая смотреть на надписи, громогласно матерится.

– Что за шум, а драки нет?! – повысив голос, чтобы перекричать искровой аппарат и ругань мастера, спросил я.

Всё тут же стихло, а Гордей с надеждой посмотрел на меня, явно едва сдерживаясь, чтобы не двинуть табличкой по голове громогласного собеседника. Крикун угрюмо набычился, не особо желая заводить разговоры с этим бесноватым малолеткой. Его мнение о себе я услышал ещё при нашем знакомстве.

– Что опять не так, Викентий Олегович?

– Всё не так, – рыкнул в ответ скандальный мастер. – Он требует нелепицу. Так переборки никто не делает.