Коридор сменялся другим коридором, двери мелькали перед ее глазами, сливаясь в смазанную кашу образов. В этот поздний час слуги и придворные не сновали по дворцу, потому все остались целы.

Ноги не чувствовали каменного пола. А лису душили собственные слезы и гнев.

Неизвестно, докуда она бы добежала в этот день в итоге. Завернув за один из углов уже на нижнем этаже, она была внезапно выловлена кем-то прямо на лету.

В жесткой хватке ее запястья перехватили сильные мужские руки и неслабо встряхнули хрупкое тело, вынуждая кицунэ вжаться в широкую твердую грудь и задрать голову, чтобы встретиться со злым взглядом фиолетовых глаз.

– Я предупреждал тебя, принцесса… – тихо, с укором произнес Фэйт Анкор, что знал с самого начала, чем закончится этот вечер. – Говорил тебе, объяснял, а ты все никак не уяснишь простой истины – ты для него дитя, и никогда не станешь в его глазах женщиной.

Он был не совсем искренен с девушкой, но это сейчас не имело значения. Потому что в его груди тоже кипел болезненный, ядовитый гнев, что сжигал изнутри. Гнев на самого себя, на отравляющую привязанность к той, которую должен был считать своей племянницей или, на крайний случай, дочерью.

Руна попыталась вырваться, по-звериному зашипев и оголив острые клычки.

Мужчина окинул взглядом изящное лицо и фарфоровую кожу, платье воспитанницы, его фривольный фасон и способность отлично подчеркнуть все прелести, что сейчас же захотелось спрятать от греха подальше.

Девятнадцать. Ей лишь девятнадцать. Совсем сопливая девчонка…

Пусть для ее вида это был половозрелый возраст, ирлинги в такие годы только начинали задумываться о своей самоидентификации и первых попытках подружиться с противоположным полом.

Хотя это совсем не останавливало претендентов на приданое воспитанницы Амона! Самых разных возрастов мужчины изъявляли желание познакомиться ближе с Руной и даже предлагали ей помолвку.

Они старались познакомиться с ней на балах и приемах, кому-то она даже симпатизировала.

Глупцы! Это демоница вытрепала бы их душу за месяц, а то и меньше. Они и представить себе не могли, какую дикую и опасную женщину пытаются заполучить. Гадство, только час назад Фэйт сжег одно из писем, в котором весьма взрослый и состоятельный ивори просил монарха о свидании с Руной!

– Отпусти меня, я хочу побыть одна. – Понимая, что истерикой у этого ирлинга не добьется ничего, кицунэ собрала всю силу воли и придала голосу холодности. – В этом дворце с каждым днем для меня все меньше места. Хватит носиться со мной, как с ребенком, я уже не та девочка, которую вы продолжаете видеть во мне!

Ох, знала бы она о тех мыслях, что сейчас блуждали в голове Советника. О его совестливых терзаниях, о чувстве вины и злости на самого себя. Но она не могла заглянуть внутрь сердца своего драгоценного друга, потому воспринимала его эмоции на свой счет.

Мужчина медленно вздохнул и сосчитал до пяти.

– Так не веди себя как ребенок, лисёнок, – чуть ослабив хватку на запястьях, с некоторой мукой проговорил он, заглушая внутри все те эмоции, которые могли испугать девушку. – Амон – взрослый мужчина, у него были, есть и будут женщины. Хоть переломай им все ноги и руки, – с намеком добавил Фэйт. – Этим ты только испортишь отношения с ним. Либо смирись, либо решайся признаться Янару в своих взрослых чувствах. Только он не примет их, и ты в глубине души это знаешь, поэтому и бесишься.

За пятнадцать лет Фэйт стал товарищем и наставником для лисы. Не так как Амон – этих мужчин нельзя было сравнивать ни в коем случае. Для лисы они были как ночь и день, как вода и пламя. С обоими уютно, оба родные и любимые. Но дню не доверишь тайны темноты своей души. В огне можно сжигать или греться. Вода же, пусть так же может согреть или утопить, совсем другая стихия. Амон и Фэйт были ее стихиями – частью одного, но противоположные по свойствам.