Мужчина, прочитав в ее глазах желание, сжал пальцами подлокотники, готовясь подняться.

Но, за секунду до рывка, он уловил боковым зрением, как дверь в гостиную широко распахнулась, являя юную красавицу, чьи темные волосы блестящими волнами струились по плечам. Черные глаза горели вызовом, аккуратный носик был ее вздернут, а губы казались покусанными.

Руна нервничала?

Отметив и весьма фривольное платье, обтягивающее все то, что у девушки успело сформироваться, Амон уже хотел отругать девочку за такое несвоевременное появление. Ведь слугам был дан указ никого не впускать в покои повелителя этой ночью…

Руна шла медленно, словно контролировала каждый шаг. Спина ее была идеально прямой, достойной статуса самой Правительницы. Учителя вложили в девочку все, что позволила вложить в себя сама лисица.

Леди Алисия Лимей поймала взгляд горящих глаз, неожиданно острый. По лицу воспитанницы скользнула тень, заставившая что-то внутри кандидатки в фаворитки напрячься. Холод прошелся по ее позвоночнику, туша пожар, что был готов разгореться несколько мгновений назад.

Не отводя от нее глаз, воспитанница монарха уверенно подошла к любующимся ей Амоном и уверенно уселась к нему на колени.

Жест столь красноречивый, вкупе с теми взглядами, что она послала Алисии. Но понять всё происходящее смогли лишь сами женщины. Одна опытная и сообразительная, другая – юная и мстительная.

– Руна, ты что здесь делаешь?

То, что повелитель не отчитал девчонку за вопиющую наглость, поразило гостью. Голос его был мягок, полон заботы. Неужели повелитель способен простить своей воспитаннице, чужачке на их землях, подобное поведение?

Лишь сдвинул юное тело к краю колен, опасаясь конфуза.

– Разве ты мне не рад? – с наигранной обидой произнесла она, и мужчина тяжело вздохнул. Его принцесса опять что-то надумала в своей голове и нуждалась в компании. Как не вовремя…

– Руна, ступай в свои покои, я завтра зайду к тебе, и мы все обсудим.

Девушка дернулась, а затем закинула ногу на ногу, как бы демонстрируя, что не сдвинется с места. Тонкая полупрозрачная ткань скользнула вниз, оголяя глубокий разрез до бедра.

С досадой прикусив внутреннюю сторону губы, монарх перевел взгляд на Алисию.

– Юная госпожа, мне кажется, вы сейчас не правы, – постаралась быть очень участной и любезной леди Лимей. – Будьте благоразумны, прислушайтесь к своему наставнику, знайте свое место.

Лучше бы она не озвучивала последнего.

Руна неожиданно дерзко и громко хмыкнула.

– Мое место здесь, – звонко, властно и остро, будто способная интонацией своего голоса разрезать воздух, с вызовом бросила она, глядя прямо в глаза гостье своего любимого сердечного друга. Вальяжно расположившись на коленях Правителя, что был застигнут врасплох подобной выходкой, она чувствовала себя хозяйкой этой комнаты, этого мужчины. – А твое? – перейдя на личности, нисколечко не боясь унизить, поинтересовалась она у Алисии.

Впрочем, вопрос был риторическим.

Это понял бы каждый. Но не мужчина, что видел в девятнадцатилетней красавице маленькую лисичку, что доверчиво пряталась когда-то на его руках, а затем ребенка, которого приходилось ставить в угол, отчитывать за проделки, а годами позже – отказывать ее ухажерам.

Гостья от неожиданной наглости сначала раскрыла рот, а затем резко его захлопнула, щелкнув зубами.

“Ми-инус еще одна-а”, – весело пропела про себя кицунэ. Ей было забавно. Ровно до слов Правителя.

– Извинись и выйди, – все же не стерпел Амон.

Голос его был сдержан, но полон скрытой угрозы. Руна подумала было, что произнесено это было для весьма задержавшейся гостьи. Однако, сказано было в густые темные волосы, вблизи немного островатого ушка.