— Карин?

— Вчера произошло большое недоразумение, господин Дельси.

— Ты о своём выступлении? Карин, не смущайся. Ты волновалась, а на ужине были только друзья. Никто дурного не скажет.

— Нет, господин Дельси, вы меня не поняли. Говоря о недоразумении, я имею в виду помолвку. Я категорически против брака. Мои родители, увы, не поняли всю серьёзность моего намерения.

— Карин, дорогая… О таких вещах не говорят на пороге.

— Вы правы, говорить не о чем. Я сообщаю, что помолвка недействительно и прощаюсь с наилучшими пожеланиями.

— Карин, чем мой сын тебя обидел?

— Обидел? — удивляюсь я.

Хотя, когда он объявил о желании развестись, я почувствовала себя преданной, я не обижалась.

— Мальчишка… мог оказаться неловок. Ты знаешь, мы, мужчины, довольно грубые существа…

— Господин Дельси, — перебиваю я. И по-настоящему грубое существо сейчас я.

— Карин?

— Берт хороший, девушки мечтают привлечь его внимание. Ваш сын ничем не обидел меня. Просто я не хочу замуж. Моя мечта петь, быть певицей.

Он почти точь-в-точь повторяет папин взгляд.

Господин Дельси мне не верит. Нет, он верит, что я говорю искренне. Только он считает мою мечту дурацкой прихотью и не воспринимает мою мнение всерьёз. Я для него будто… кукла. Красивая кукла, лишь по недоразумению обладающая способностью говорить.

— Ты сбежала из дома?! — доходит до него.

— Не сбежала, а, попрощавшись с родителями, открыто ушла.

— Ты думаешь, я поверю, что тебя отпустили?

Он протягивает руку.

— Мне пришлось быть убедительной.

Я вспыхиваю. В буквальном смысле.

От меня во все стороны разлетаются тёмно-изумрудные искры. Я окутываюсь облаком и большую часть искр мысленно выбрасываю в сторону господина Дельси. Я не стараюсь специально его достать, до него долетает всего несколько искорок. Я просто показываю серьёзность своих намерений.

А ещё я показываю, какая из меня неудобная жена — в отличии от своего отца, Берт освоил лишь самые азы.

— Карин…

— Если вы попытаетесь меня остановить, господин Дельси, я не только буду защищаться, но и позову стражу. Закон запрещает силой удерживать совершеннолетнюю госпожу, даже если на словах она невеста. Помолвка, кстати, юридической силы не имеет.

Господин Дельси смотрит на меня так, словно перед ним величайшее чудо — заговорила табуретка.

Мне и гадливо, оттого что я для него не личность, и в то же время я чувствую мрачное удовлетворение — я заставила себя заметить.

— Карин, ты…

Получилось!

В его глазах растерянность — он вроде бы хочет меня переубедить, но уже сам сомневается, что ему нужна дурная невестка.

— Всего наилучшего, господин Дельси, — отворачиваюсь я, в очередной раз нарушая правила этикета.

Вроде бы удачно получилось?

Господин Дельси больше не пытается меня остановить — я слышу его тяжёлые шаги по ступенькам, слышу, как тихо закрывается входная дверь. Дом, куда я могла, но не выйду замуж, остаётся за спиной, а вот Марк держится рядом, хоть и идёт по другой стороне дороги.

Про аренду экипажа я не вспоминаю.

Я иду, а в голове фейерверки взрываются, словно… я впервые напилась шампанского. Я не иду, а парю, окрылённая первой победой, и пусть здравый смысл на краю сознания засел колючей занозой, что победа весьма сомнительная, мне не до здравого смысла. Я счастлива! И не исключено, что реагирую излишне остро из-за Азири Ра, которая тоже хочет свою порцию счастья. Эта мысль парадоксальным образом успокаивает, и я смакую победу со вкусом, без оценки.

Дальнейшее я запоминаю смутно — вот Марк снова рядом, вот мы делаем очередной поворот, оставив позади Лицкий квартал, вот мы зарываемся в лабиринт более тесной застройки среднего города. Никогда не была в этой части…