— Она только умоется. Душ потом, — села я на свой стул.

Да, в семье места за столом делятся в негласном порядке. И Роза сейчас займет стул моего Сеньки.

— Пожалуйста, не заговаривай с ней о матери. Она плачет.

На этих моих словах Аркашка наконец поднял глаза от телефона.

— Что ты там делаешь? — спросила я с раздражением.

— Лайкаю утренние посты твоей матери, — ответил муж серьезно. — Не лайкнул с утра тещу, день пропал…

Да чтоб у тебя с утра вай-фай пропал! — говорил мой взгляд.

Я схватила лопатку и наполнила тарелки яичницей с овощами.

— На что ты обиделась? — попытался перехватить лопатку лайкающий тещу зятек, но чуть не получил ей по лбу. — Слушай, ну я реально не хочу ссориться с твоей матерью за нелайкнутый пост…

— Осинский, ты больной или притворяешься? Столько лет ты же притворяться не мог…

Аркашка водрузил телефон на стол и улыбку на лоб — именно, на нахмуренный, потому что она у него дотянулась до самых ушей.

— Слушай, ну ей же приятно, что я читаю ее посты…

Святая простота!

— Это картинка букета с котом, там нет текста.

— Там написано: доброе утро…

— На картинке… Осинский, прекрати издеваться над моей матерью!

— Где ты видишь издевательства? — опустил он на стол локти. — Реально, я подписан на двадцать человек в сети.

— А у тещи твоей тысячи подписчиков… И этот пост не для тебя, а для ее клиентов!

— Лаура! Первыми вылезают аватарки друзей. Теща со всеми своими клиентами дружит? Или с зятем только? Лаура, ты из-за чего завелась?

— Когда у Лилии операция? — выдала я в лоб, нахмуренный и улыбающийся одновременно.

— Понятия не имею. Не сегодня и не завтра, — отвечал Аркашка с каким-то нервным подвизгиванием. — Они же анализы должны взять и как-то подготовить человека к операции. К чему вопрос?

— К тому, что у Розы нервы сдадут к часу Икс, — испепелила я его улыбающееся лицо взглядом.

— Что я могу сделать? Заставить ее не нервничать за мать? Каким образом? Засади ее за мольберт, что ли? Скажи, что ей портфолио надо сделать ко вчера…

— Какое портфолио?

Я обернулась первой. Аркашка и так сидел к двери лицом и точно видел Розу, когда говорил со мной.

— Я могла бы показать твои работы подруге. Она в художественном училище преподает, — заговорила я тихо. — Аркадий сказал, что у тебя отсняты работы, но живое полотно — это живое полотно. Я могла бы дать тебе место в своей студии.

— Вы рисуете? — захлопала глазами Роза.

— Нет, я выставки провожу и под мастер-классы студию сдаю. Муж моей матери владеет лишними помещениями, и я пытаюсь оптимизировать их использование. Я просто подумала, — тараторила я, чтобы не забыть вложенные мне в уста Аркашкины мысли, — что тебе не позволят все время быть с матерью, да и не надо тебе этого. Тебе надо отвлечься. Ну, я просто подумала…

— Я хочу к маме…

В этом тихом голосе было столько крика, что я на секунду представила себе маленькую девочку, которую впервые привели в садик, и она кричит на всю раздевалку, что хочет к маме. А дверь закрыта — мама уже ушла. Я была такой девочкой. Очень долго была.

— Ты поедешь сейчас к маме, — мой голос тоже дрогнул. — Я и не про сейчас говорю, а вообще… Может завтра. Ты подумай пока… Просто подумай. А сейчас садись есть…

Она села, но не успела взять в руки вилку, потому что мой муж потребовал у нее взять в руки телефон и дать мне доступ к альбому. Я сделала Аркашке замечание, что это не к спеху, а вот яичница больше ждать не может, но он из тех, кто кует железо, пока оно горячо. Пока я согласна помочь ему справиться с Розочкой.

— Это псевдоним? — взглянула я на шапку в ее аккаунте.