— Как мне разорваться? — всплескивала новоиспеченная жена руками. — Между вами всеми?

— Мам, мы с Аркашкой справляемся.

Мы реально справлялись — с помощью садика и няни, нам не сильно и нужна была помощь бабушки, а вот ей — очень, чтобы ее бизнес не накрылся медным тазом.

— Это и тебе нужно, — говорила она мне, намекая на необходимость быть финансово независимой от мужа.

Какое-то время я тянула на себе два бизнеса: ее цветочный и свою флористику. В итоге материнский мы быстро перевели на рельсы доставки цветов, чтобы не заниматься точками сбыта. Собственно, наш цветочный ларек свою миссию выполнил — познакомил нас с мужчинами всей нашей жизни. Моей, увы, несложившейся, но у меня хотя бы есть от него сын. А мать с Эдуардом Петровичем не рискнули после сорока завести общего ребенка. То есть рискнули, но после первого УЗИ решили прервать беременность из-за обнаруженных патологий плода. Впрочем, у них и так оказалось слишком много детей — внуков.

— Одним больше, одним меньше. Пусть Сенька у нас поживет, — заявил Эдуард Петрович, когда я рассказала ему о нашей с Аркашкой гостье.

Мы работали одной большой семьей в одном большом помещении, которое он нам сдавал. Собственно — он всегда и был нашим арендодателем. Заходил попить к моей матери чайку и в итоге так и остался. Впрочем, мать говорит, что не считает себя причиной его развода. Она с ним не спала, она ему ничего не советовала. Это он решил уйти от жены к женщине, которая ему ничего не обещала и вообще могла послать на три буквы.

— Лаура, как это понимать? — хлопала она глазами, сообщая мне об его предложении.

Мужик пошел с места в карьер: позвал замуж, а не на свидание.

— Сколько девок молодых вокруг…

— А если ему секс не нужен? — хлопала я ресницами в ответ. — А нужен чай и разговоры за чаем? Ну о чем с восемнадцатилетней говорить…

— Со знанием дела говоришь… — отвернулась от меня мать.

Ну вот — душещипательного разговора не состоялось. Она просто, вместо леденца, подсунула мне кактус. Волосатый — вместо сахарной ваты я проглотила игольницу, и теперь она вошла всеми своими иглами прямо в мое поджившее сердце. Ну да — я была той восемнадцатилетней дурочкой, которая думала, что после развода займет место жены. Не заняла.

Впрочем, Антон просто не хотел жениться по новой, не хотел новых детей — во всяком случае именно так и говорил, когда говорил со мной, что случалось довольно редко. Иногда мне казалось, что он просто не может до конца осознать, что свободен и не обязан встречаться со мной тайком, точно с любовницей. Ему было некогда за мной ухаживать, поэтому я нашла ухажера на стороне.

Впрочем, Осинский тоже за мной не ухаживал — он разговаривал со мной: между нами довольно долго не было никакой физической близости, и я не считала, что изменяю Антону. Я просто свободное от учебы, работы и секса с Антоном время занимала встречами с Аркадием Осинским. Была его эскортом в тех местах, в которых не комильфо появляться одному. Он представлял меня своей девушкой, но я ей не была. Не была, пока не поняла, что меня собираются бросить и не бросают прямо сейчас по какой-то неизвестной мне причине. Из жалости, возможно.

Тогда… Ну тогда я сама уложилась в постель к Аркашке, а он… Просто воспринял это как… Ну не знаю, дополнением к общению, что ли… Я чувствовала, что у него кто-то есть — не в физическом плане, а в духовном — он не был ментально со мной, даже когда наши тела были единым целым.

Женился он на мне только из чувства долга. Так он посчитал, когда я сказала, что он мне ничего не должен, что это я сама дура виновата и это я боюсь делать аборт.