– Ты убиваешь меня, мегилл! – прохрипела Кира, откидывая голову назад, тем самым выдвигая грудь вперёд.

И Хандер не преминул воспользоваться моментом: он приподнялся, держась за поясницу девушки и другой рукой опираясь о постель, накрыл одну из упругих холмиков губами, прикусил сосок, вытягивая из Киры крик, и тут же лизнул как–бы в извинении, после не обделил вниманием и второй холмик.

И лианд, и Кириния плавились в мучительно–сладкой агонии страсти, погружались в неё с головой, не желая возвращаться в реальный мир, где всё было не так просто и съедали проблемы. Сейчас им как никогда было хорошо вместе, они чувствовали себя едиными. Но всё прекрасное когда–нибудь заканчивается. Они почти одновременно достигли вершины, комната потонула в общих стонах, и пара так и замерла в этой позе. Хандер не хотел выпускать из кольца рук свою пленницу, знал, что стоит разжать пальцы и всё изменится, вновь между ними возникнут непреодолимые преграды. Но и сидеть вечность они так не могли, не отведено им столько времени.

– Помнишь, за обеденной трапезой я обещал рассказать про статуи дев в саду?

Прошептал мегилл в ухо, Кира согласно кивнула. Хандер прикусил мочку, спустился легкими поцелуями на девичью скулу, накрыл после губы, очертил ряд зубов языком, коснулся нёба и ласково принялся целовать.

– Так вот, эта история не для всяких ушей… – шептал лианд меж поцелуями, пальцами рук он гладил девичью спину, погружался в волосы, – она похожа на древнюю сказку о нашем народе… Все пятеро дев являлись ринари для Властителей и их некоторых сыновей.

Киринию будто обухом ударили по голове. Ринари, так её однажды назвал страж Эдерик. Она как–бы невзначай справилась:

– А мм… что значит ринари?

– Ринари – это как вторая половина, истинная пара если хочешь. Найти её составляет немалых трудов, но и отыскав, стоит огромных усилий завоевать любовь выбранной пары…

Хандер увлёк Киру на постель, расположив спиной к себе, укрыл одеялом, голову привлек к груди и, захватив рыжий локон, стал пропускать его меж пальцев. Лианд вёл сказ, и в его голосе звучала тоска.

– Мы одинокая раса, от этого в наших характерах преобладает алчность и эгоистичность, поэтому мы так жестоки. Но если кому–то из нас выпадает шанс обрести свою ринари, то любой мегилл сделает всё, чтобы удержать её при себе, даже супротив воли… Потому что, дева становится центром вселенной, путеводной звездой в ночи, весами, которые будут поддерживать равновесие.

– А как же ваши женщины? В смысле женщины расы? Как они относятся к… хм, таким избранницам?

Кира слушала почти не дыша, быть может, сейчас она узнает что–то важное, что–то что поможет в её поисках.

– Наши женщины относятся к этому нормально. Ведь большинство ринари это они, мегиллу легче принять мегилла, так как они одинаковые. – Хандер вдруг хмыкнул, – правда, есть и иные счастливчики, которым повезло меньше. В редких случаях ринари для мегилла может оказаться женщина из любой другой расы, будь она эльфийкой, ведьмой, оборотнем или иной представительницей.

– А… человек? – Кириния сглотнула ком в горле, от чего–то ей было и нужно, и страшно услышать ответ.

– Человек никогда… они слишком слабы.

Лианд замолк на минуту, раздумывая, что можно ещё сказать:

– В нашем саду из пяти дев двое лесных дриад, эльфийка, нарва и ведьма. Все они не смогли разделить любовь моих предков, и обезумевшие от безответных чувств мегиллы обратили их в камень, чтобы они вечно услаждали их взор, пока души мужчин не забрала сама бездна. В память мы не стали убирать статуи, чтобы каменные девы послужили уроком для молодого поколения. – Хандер покрепче обнял Киру и прикрыл веки, сказания предков и без того взбороздили душу. – Вот такая вот печальная сказка… Иногда мне верится, что на нашем роду лежит проклятая карма.