— Я не уверен, можем ли мы продолжать. Невеста очень бледна, она очевидно плохо себя чувствует.

— Продолжайте, отче. Это у нее минутная слабость.

— Что ж… Согласен ли ты, сэр Дримий Столгейт, взять в жены девицу Альциону Блейз, дочь сэра Мордреда Блейза, любить ее и быть с ней в горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Голос, вещавший в моей голове, был мощен и басовит, его гул раскатывался повсюду, словно я оказалась в помещении с очень хорошей акустикой. Следом же зазвучал второй, который уже был не столь величественен. Тихим фальцетом кто-то рядом со мной пропел:

— Согласен.

— Согласна ли ты, Альциона Блейз, взять в мужья сэра Дримия Столгейта, сына сэра Олива Столгейта, любить его и быть с ним в горе и в радости…

Какой забавный сон. Горько-ироничный, я бы сказала. Ну, давайте посмотрим его повнимательней, раз уж я по воле сновидческих богов попала на чью-то свадьбу. Даже в забытьи не отпускает меня…

Я распахнула глаза, оглядывая сложенные из камня беленые стены и укрытый плотной материей стол, точнее… алтарь? Мне же церковь снится, ведь так? Напротив меня, как и положено, стоял священник в полном облачении. Был он высок, широк и определенно интересней, чем тетенька в ЗАГСе. Смотрел он прямо на меня. Я глупо улыбнулась.

— Девица, ты согласна? — спросил он, вглядываясь в мое лицо с нескрываемой тревогой.

— Альциона, отвечай немедленно! — хлестнуло меня новым голосом, на сей раз женским, высоким и жестким.

—Ты согласна?

— На что? — наконец открыла я рот. Слова вываливались из меня невнятным комом, но это же сон, наверное, тут так и бывает.

— Взять в мужья сэра Дримия Столгейта.

Я повернула голову. Возле меня, в образе реконструктора эпохи Средневековья, стоял низенький колобок в надвинутом по самые брови бархатном берете. Брови, кстати, были шикарные, Брежнев пришел бы в восторг. А еще дивный нос — плоский и загнутый к низу одновременно. Лет колобку было сильно за сорок.

Пожав плечами, я ответила:

— Господи, нет, конечно! И я не Альциона.

2. Глава 2

Вокруг меня расползалась волна молчания. Священник внезапно выпучил глаза, реконструктор стоял, разинув рот, обеих женщин — визгливой и жесткой — тоже не было слышно, а еще стих весь гул на заднем плане. Я наконец сбросила с себя оцепенение и с интересом огляделась по сторонам.

Это точно была церковь, небольшая по размеру и скромная по убранству, с витражами в стрельчатых окнах, изображавшими статичные фигуры неких святых мужей, жен и почему-то рыцарей в полном боевом облачении. Несмотря на голые каменные стены, в зале все равно ощущался уют: то ли из-за красивой деревянной резной кафедры и таких же скамеек, расположенных по краям от прохода, то ли из-за живых цветов, украшавших пространство возле алтаря.

Не сказать чтобы церковь была наполнена людьми, но с десяток человек на церемонии присутствовали. Первой я обратила внимание на длинную, худощавую и плоскую, как жердь, тетку, одетую в темно-бордовое, расшитое серебром платье до пят. Ее темные с отчетливой проседью волосы свивались в сложную прическу, а стальные серые глаза грозились пронзить меня насквозь. Ладони у женщины медленно сжимались в кулаки.

И чего она так нервничает? Немолодая уже, удар еще хватит, откачивай ее потом… Совершенно не заботясь о странной тетке — это же сон! — я перевела взгляд дальше. Возле первой женщины стояла еще одна, в таком же, только победнее и попроще, безо всякой вышивки, платье. Эта была существенно полнее и выглядела лет на десять помоложе, но тоже явно была близка к апоплексии — пухлые ручки она прижимала к груди, а губы изображали огромную букву «о».