Сима с готовностью кивнула:

– Понимаю. Но это очень слабое предположение, пустое, скорее всего. Пару недель назад я услышала один разговор. Не подслушала, именно услышала, он не был тайным. Но вызвал бурю эмоций у одной моей ученицы. Потом я сообразила, что первый звонок от похитительницы был гораздо раньше, и ничтожно мала вероятность, что это звенья одной цепи. А пока что можешь поискать в Интернете информацию о гибели четвероклассницы семь лет назад. Случилась это здесь, в твоем городе. Девочка упала или спрыгнула с крыши девятиэтажного дома…

Домохозяйка Марина Окунева поднялась на рассвете и до обеда уже успела прокатиться на рейсовом автобусе в Питер и обратно. В детском бутике на Большом проспекте Петроградской стороны она накупила летней одежды для дочери Даши. Май в этом году огорошил и сбил с толку тем, что сначала долго держались холода, снег на клумбах лежал и лежал грязными плотными кучами, так что начинало казаться – протянет так до новой зимы. А потом ближе к середине месяца в один день разом обрушилась жара. Снег одномоментно исчез, сменился густой травой и россыпью желтых цветов мать-и-мачехи. Вчера Марина достала из шкафа прошлогодние дочкины одежды, заставила перемерить – и сразу стало ясно, что Даша из всего выросла. В их городе, кроме китайского ширпотреба, ничего детского не продавалось, пришлось по жаре ехать за покупками. Муж сразу с наступлением тепла отправился открывать дачный сезон, забрал машину, пока что одну на двоих.

Но поездкой Окунева осталась довольна. В полупустой маршрутке фирменные пакеты заняли соседнее сиденье, время от времени она заглядывала в них, щупала нежнейший шелк с красными маками на синем фоне – этот сарафан так пойдет к Дашиным черным кудрям и васильковым глазам. А к сарафану плетеные босоножки и стильная шляпка-панама, от такой даже ее привереда не откажется. Марина немного волновалась: дочь должна была уже вернуться из школы, наверняка не поест толком. Хорошо хоть, школа находилась в соседнем дворе, никаких дорог и опасных подворотен.

Асфальт под ногами плавился от жары. Солнце сияло так, что хотелось его слегка притушить, но ни единого облачка не наблюдалось на небе. В подворотне Окунева дала себе полминуты, чтобы отдышаться и просушить на сквозняке подмышки шелковой блузы. Отсюда было слышно, как звенит детскими голосами их запертый с четырех сторон двор. В одном из корпусов был частный детский садик, малышей выводили гулять на дворовую площадку. Здесь всегда было шумно, но именно в тот день звуки показались Марине особенно пронзительными, тревожными, словно птичий клекот. Заныло в висках, захотелось как можно скорее оказаться в квартире, она от подворотни бросила нетерпеливый взгляд на окна их квартиры на последнем, девятом, этаже. Окна полыхали огнем – в них било послеполуденное солнце. И вот тогда она увидела ЭТО.

Что-то темное, небольшое, верткое скользило по белой стене дома прямиком от их лоджии. Потом хлопок – и темное разом исчезло. Марина заморгала удивленно, словно бы разом оглохла, а может, просто исчезли все звуки во дворе. Потом люди закричали и побежали с разных сторон к чему-то белому, страшному, что лежало на дороге под домом. И Марина поняла, что все это время следила за тенью, скользящей по стене дома, даже в каком-то трансе произнесла: «А-а» – и хлопнула себя ладонью по лбу. Затем понаблюдала пару мгновений, как толстая воспитательница с косой вокруг головы раскинула руки, как крылья, и подталкивает детей к подъезду. Две девушки-подростка, только что прошедшие как раз по ТОМУ САМОМУ месту, оглянулись, сцепились руками и истошно завизжали. Но не бросились прочь, а вытянули шеи и привстали на цыпочки. Из дома выскочил сосед Окуневых по площадке, Михаил, растолкал всех, опустился на корточки.