Я стала колотить его кулачками по плечам и вообще, куда придется. Он, наконец, оторвался от губ, стал целовать шею.

- Валенсия, не бойся… - шептал он хрипло.

- Да пусти меня! – закричала я. – Я не хочу!

- Пожалуйста, не сопротивляйся.

Он справился с юбкой и его пальцы коснулись меня там, где никто и никогда не касался. Меня буквально молнией прошибло, я задергалась, пытаясь высвободиться.

- Пусти меня! Пусти!

- Валенсия, девочка… Какая ты мягкая здесь…

Его палец очертил круг и стал давить на пульсирующую точку. Я вспыхнула, них живота сжался вместе с магией в груди, выкрикнула:

- Нет! Не надо!

Но он продолжал трогать меня в самом потаенном месте моего тела, вызывая бурю смешанных чувств от непонимания до ненависти. Тело странно реагировало на прикосновения незнакомого мужчины, но что-то внутри меня кричало во весь голос: «Нет! Нет! Нет!»

- Как упруго, как мягко… - прохрипел он и сдавил пальцами пульсирующий бугорок.

Внизу все вспыхнуло, меня затрясло, ноги стали ватными, я сползла бы на пол, не прижимая меня дымчатолицый к стеллажу. Но дар в груди покрылся еще большими шипами и теперь болезненно жжет грудь, я выкрикнула:

- Прекрати! Не надо!

- Как сладко, сильно, я чувствую…

- Убери руки!

- Сколько мощи… - сипел он, - Валенсия, девочка…

Меня трясло непонятно от чего и от всего вместе, глаза застелило слезами. Казалось, прямо сейчас меня обкрадывают, пытаются силой забрать самое ценное. Хотелось одного – исчезнуть отсюда, испариться, переместиться в другое место, в беседку среди леса, где меня никто не тронет. Но как ни пыталась вырваться, силы не равны.

Наверное, он рассчитывал, что разомлею, как та женщина на картинке, и, наверное, разомлела бы, не будь все так вопиюще. И магия… Моя магия в груди пульсировала тысячами шипов, если бы дар был распечатан, наверняка эти шипы впились бы в него сейчас же.

Я все силилась его отодвинуть, упиралась ладонями в грудь, пыталась ударить ногой, но это все выглядело, как жалкие попытки. И, кажется, только доставляло удовольствие моему «жениху».

- Валенсия… - шептал он, спускаясь губами к груди, - прости меня… Так трудно держаться… Ты так манишь, о девочка… Раздвинь ножки, давай…

- Нет… пожалуйста… - выдавила я, даже боясь представить, что должно следовать дальше.

- Согласись, согласись… Скажи да…

- Нет…

- Валенсия… Не будь такой упрямой, тебе понравится. Обещаю, понравится.

Прежде чем успела сказать «мама», он скользнул коленом между ног, я оказалась в самой беззащитной позе перед ним с задранным подолом в самом дальнем и темном углу либрариума, куда, наверное, даже библиотекарь не ходит. Кричать бессмысленно – никто не слышит, да и что сказать? Как объяснить мое присутствие здесь? Кто поверит, что в такой укромный уголок я книжки почитать пришла?

Я зажмурилась, не представляя, что делать.