Хорош пялиться, пора уже обнаружить себя. Беру из вазы большое красное яблоко и смачно вгрызаюсь в глянцевый бок. Евгения резко разворачивается на сто восемьдесят градусов, и тарелка, которую она держит в руках, выскальзывает из мокрых пальцев и, встретившись с полом, разлетается на мелкие осколки.

─ Прости, что напугал, ─ говорю я, отбросив яблоко и присев на корточки рядом с осколками.

─ Ничего, ─ бурчит она, тоже метнувшись к осколкам ─ наши лбы почти соприкоснулись.

Её глаза так близко, что я вижу, что они совсем заплаканные. Смотрит на меня пару секунд, а потом затыкает прядь волос за ухо и опускает глаза. Боится, что замечу. Поздно.

─ Ты плакала?

─ Нет, просто аллергия на моющее средство, ─ отмахивается она, кидая осколки в мусорное ведро.

─ Странно, вроде бы гипоаллергенное, ─ удивляюсь я, вспомнив этикетку, которую заметил, пока рассматривал Евгению.

─ Какое тебе дело? ─ спрашивает она зло и с такой силой пуляет осколок в мусорку, что от звона закладывает уши.

─ Может, я помочь хочу? И вообще, почему ты сама всё делаешь? Можешь же штат домработниц нанять. Когда в спальне так выкладываешься, у плиты вкалывать ─ лишнее.

Молчит, но одаривает меня таким взглядом, что аж мурашки по спине бегут. Если бы взгляд убивал, я бы уже был мертв. Впрочем, взгляд — это мелочь: натянув презрительное выражение лица, Евгения начинает меня отбривать:

─ Я смотрю, тебе очень интересно, как у нас дела в спальне? Так я тебе расскажу. У нас всё супер! Вадим ─ шикарный любовник. Плохо только то, что дома редко бывает.

─ Потому и плачешь? ─ спрашиваю я тем же тоном, что и у неё.

─ Верно! ─ растягивает губы в приторной улыбке. Она такая фальшивая, что почти уродует её милое личико. ─ Безумно скучаю по твоему отцу и его прикосновениям.

─ Кстати, о моём отце. Как вы познакомились? ─ спрашиваю я, поднявшись на ноги. ─ В каком-то клубе подцепила?

─ Нет, я по ним никогда не ходила. Я Вадима всю свою жизнь знаю! ─ отвечает она, встав и гордо расправив плечи.

Какое откровение! Сразила, ничего не скажешь. Она и есть папина любимица, которую я никогда в жизни не видел. Та самая идеальная Женечка, которая так часто ставилась мне в пример ─ недостижимый идеал, маленькая богиня. Вадим Родионович всё так же удивляет. Женился на девочке, которую растил с пеленок. А она не просто под папика легла, а почти под отца. Любопытные отношения на грани инцеста. Что ж, неплохой ход, вырастить себе жену.

─ Так ты та самая Женечка? ─ не могу удержаться я от этой реплики.

Она смотрит на меня своими инопланетными глазами, в которых читается непонимание.

─ В смысле, та самая?

─ Батя мне все уши про тебя прожужжал. Женя ─ то, Женя ─ это.

─ А про тебя он ни разу не говорил, ─ говорит она, мило смущаясь.

─ Я не очень-то удался в отличие от тебя.

Вот и она: та самая мифическая Евгения, которую я так долго ненавидел и которой так сильно завидовал. Впрочем, он всегда называл её Женечкой. Пытаюсь понять, что чувствую к ней сейчас, когда уже давно вырос и больше не нуждаюсь в отце, и прихожу к довольно неожиданному выводу. Я слишком пристально смотрю на её губы ─ они таки сочные и манящие, что я хочу их поцеловать, почувствовать их вкус, как сок яблока минут назад. Хочу, чтоб поцелуй этот был настолько нежным и чувственным, чтоб она сразу почувствовала разницу между мной и им. Странное желание. Отцу я давно отчаялся доказать, что небезнадёжен. А вот её еще можно в этом убедить.

Евгения, кстати, старается не смотреть на мой обнажённый торс. Вадим всегда говорил, что Женечка ─ хорошая девочка и примерная ученица. Тем тяжелее ей в моменты близости, если он не сменил своих предпочтений. Хотя с чего бы их менять?