Мне с самого утра нездоровилось, но неважное состояние, казалось, уже было чем-то обычным для меня, поэтому я просто перестала переживать и волноваться, ожидая выздоровления.

«Заживет как на собаке, или корове, или там… лошади», – повторяла я себе. Нередко на протяжении всей недели я просыпалась по ночам в жутком страхе и с застывшим криком в горле. Мне снился один и тот же сон, который я не могла наутро вспомнить…

Но было всегда одинаково страшно.

– С тобой что-то не так? – серьезно спросил мужчина. – И я все жду объяснений: где твоя подруга и почему ее нет в такой момент дома?

Теперь он сам резко остановился у подъезда, преграждая мне путь. Капли дождя оседали на его черной куртке и светились в свете ночных фонарей, отражаясь и переливаясь желтым и синим. Меня все сильнее пробивала дрожь от холода, боли и ужаса в этой темноте. Почему-то неожиданно стали постукивать зубы. И вдруг на меня нашла волна: волна паники, отчаяния и какого-то сложного чувства, которое, наверное, человек испытывает, когда смотрит с высокого обрыва вниз.

Там, внизу, тихо, а здесь, на вершине, тебе в лицо и в грудь бьет ветер, а потом, возвращаясь, он бьет со всей силой в спину, подталкивая сделать последний и один-единственный шаг в безмятежность. Ты все же изгибаешься, но стоишь на этом скалистом обрыве, изворачиваясь, ловишь баланс. Следом за ветром приходит проливной дождь, а ты все стоишь… Сопротивляешься, веришь – еще не конец. За дождем приходит солнце, и оно сначала греет тебя, высушивает одежду, нежно ласкает кожу, и ты вздыхаешь с облегчением, что вот оно – спасение. Но со временем солнце становится более агрессивным и настойчивым – обжигает тебя своей яростной силой, и ты уже думаешь: а не пора ли прыгать вниз, в ту темноту, от которой так сладко веет прохладой…

Вся жизнь – это постоянная борьба со стихией. А так хочется покоя и безмятежности, как же хочется той гармонии, о которой так смело рассуждают эти бизнес-психологи с голубого экрана телевизора…

И вот мне сейчас хочется обливаться слезами. Расплакаться прямо тут, у Германа на плече… Но кому от этого стало бы легче?

Я никак не смогла бы рассказать ему всей правды, это я знала точно. Я даже не в силах придумать хорошую ложь для него.

Все как-то не складывалось в голове. А если мое вранье будет неубедительным, то Герман не поверит и начнет пытать сильнее, глубже, ковыряя до сути и боли мои раны – вот от всего этого я стояла в растерянности, подавляя свои слезы и свою слабость…

Я самой себе сопротивлялась в прыжке с обрыва – рубануть правдой, уговаривая себя словами, что еще не конец.

Но пришло время что-то сказать, а не стоять молча посреди улицы.

– Ну-у… – я искала слова где-то за его спиной.

– И? Говори! – подталкивал меня мужчина. – Она что? Укатила с любовником куда-то? И бросила тебя одну? Так? – Герман не отступал.

Вот так все просто? Мои глаза оживились, потому что за меня все решил и сказал сам Герман. Какой он молодец!

Нет, не буду падать в пропасть, все еще может наладиться…

И для подтверждения его слов, давая понять, что он на верном пути своих догадок, сделала вид брошенный и слегка обиженный.

– Ну-у-у… Да-а-а, – затем ускорилась: – Она недавно познакомилась с богатым мужиком, который увез ее в Дубай… – скороговоркой выдал мой рот. Губы затряслись и немного дрогнули на слове «ДУБАЙ».

Я опустила голову и стала виновато разглядывать свои когда-то в прошлом белые кроссовки, а сейчас изрядно потертые и такие желтые, что носить подобные красивой девушке даже в темноте было стремно.