Эвэрли легко ловит руками мой снаряд и, усмехнувшись, возвращается ко мне, чтобы усесться рядом:

— Ладно, для Стэна я найду время.

— Кто бы сомневался, — улыбнувшись, вгрызаюсь я зумами в сочную булку.

Некоторое время мы молча жуём, а затем я с набитым ртом интересуюсь:

— Так что твой отец? Ты ему сказал... о нас?

— Даже не подумал.

Эвэрли одним махом запихивает в рот оставшийся кусок бургера и, перекинув со спины свой, не такой большой, как у меня, рюкзак на колени, вынимает из него бутылку газированной воды. Я сглатываю сухость и досадливо морщусь — о самом главном я и не подумала. Почему я не подумала о воде?!

Эвэрли прикладывается к горлышку и долго пьёт, я наблюдаю, как катается его кадык под кожей, затем парень невежливо отрыгивает и смотрит на меня:

— Хочешь?

Я доедаю бургер и, показав взглядом своё возмущение по поводу его свинства, перехватываю бутылку:

— Терпеть не могу газированную воду, но я почему-то не подумала о воде.

— Но наверняка подумала о крови, — кривит он губы в усмешке.

Игнорирую его замечание и спрашиваю:

— Так как ты объяснил отцу зачем ищешь деда?

Рик отворачивается и сжимает челюсти:

— Никак. Он и слушать меня не стал, как только я упомянул деда.

— Тогда... Откуда ты знаешь, что он где-то в наших лесах? — недоумеваю я.

— Боб. Старый волк, помощник моего отца. Он правая рука у альфы уже второе поколение. Они дружили с моим дедом. По-настоящему, а не потому, что тот был альфой. В общем, он находился рядом с кабинетом отца и слышал наш разговор. Нашёл меня после и сказал, что дед, покидая стаю, не планировал уходить далеко. Мол, из-за меня, чтобы быть поблизости, если мне понадобиться помощь.

— Что ж, она тебе нужна. В смысле, нам обоим нужна.

Чёрт, впервые вижу этого парня своего рода смущённым. Наверное, он очень любил деда, но тот бросил его, а сейчас он узнал, что бросил он его не насовсем. И Рик наверняка не знает, как к этому относиться.

Понимаю, что моя рука тянется к его, когда та уже преодолела половину пути, и тут же её одёргиваю. Не маленький ведь мальчик, какой ему прок от моего сочувствия, верно?

Вот только что-то внутри меня не соглашается с этим доводом, рычит недовольно, упрекая меня в бесчувствии.

Да уж...

Завинчиваю крышку на почти опустевшей бутылке и возвращаю её оборотню:

— Спасибо, Рик.

Парень тут же смотрит на меня в упор, словно я сказала что-то ошеломляющее, а затем, усмехнувшись, переводит взгляд на бутылку:

— Будь здесь, я скоро вернусь.

Я озадаченно смотрю как он поднимается с места, затем скрываясь среди близко растущих друг к другу деревьев, и жму плечами. Я совсем не против спокойно посидеть в сердцевине самой природы ещё какое-то время.

Но мне его не дают.

Убрав оставшийся после ужина мусор в пустой карман рюкзака, я вдыхаю свежий, с нотками вкуса прелой листвы и шишек, воздух полной грудью и опираюсь ладонями в землю, подставляя лицо редким лучам солнца, которым удаётся пробиться сквозь густые кроны.

Шаги Эвэрли давно заглушают звуки леса, но появляются другие. Более легкие и множественные. Что-то вроде стаи собак, и собак достаточно крупных.

Подскакиваю с места, как ужаленная, и всматриваюсь в сторону доносящейся до меня поступи. Сначала я слышу грозное рычание, а затем вижу, как из-за деревьев медленно выходят три огромных волка на равном друг от друга расстоянии. Всё, как один, с грязно-серого цвета шерстью. Их оскаленные морды клонятся к земле, шерсть на холке вздыблена. Эти трое совершенно точно собираются на меня напасть. Вон, как из их ртов мерзко тянется голодная слюна.