Герта потупила взор и замолчала.

Не спрашивай больше ни о чем. Прими помощь девушки.

Человек, как граф Черлтон, с его связями, найдет ее везде… И эта мысль о побеге в секунду показалась Тори безумной. Ведь если Винсент ее найдет — он превратит ее жизнь в ад.

— Он найдет меня. Мне некуда идти, — прошептала обреченно Виктория.

— Я знаю, где он не станет вас искать, мисс, — произнесла Герта и попыталась улыбнуться. — У своего врага.

— Врага?

— Да, герцога Кроуфорда.

— Но…

— Не спрашивайте, мисс, потому что я вам все равно не отвечу, — служанка отвернулась, но Тори успела уловить сожаление, промелькнувшее в ее глазах. — Но вы должны спрятаться, мисс. Спрятать вашу красоту.

— Но я не…

— Послушайте, — Герта аккуратно дотронулась до руки Тори. — Рискуете не только вы, но и я… Если граф Черлтон вас найдет и поймет, кто вам помог — мне не жить.

Викторию настолько поразили слова девушки, что она смогла лишь кивнуть.

— Но что мне делать?

Герта посмотрела на синяк на лице, который становился все ярче и ярче с каждой минутой. Потом осмотрела саму Викторию с ног до головы.

— Переодеваетесь в парня, мисс. С вашим ростом и хрупким телосложением вы не будете выделяться. А еще ваше лицо… — служанка замолчала, но Тори и так поняла все без слов. Потому что левая сторона лица болела просто безумно.

— Но где мы возьмем мужскую одежду?

— Я найду ее. Возьму у кого-нибудь из слуг.

— Спасибо, — Виктория обняла служанку. Маленькая хрупкая девушка засмущалась от этих объятий.

Если она так рискует… Неужели я испугаюсь? Возьми себя в руки, Тори! Герта рискует точно так же!

— Я скоро вернусь! — прощебетала быстро Герта и бросилась к двери. Уже на выходе она остановилась и смущенно добавила: — Мисс... Ваши волосы… Они очень длинные…

— Я поняла тебя, — Виктория улыбнулась, но сразу же поморщилась от боли. Скула, куда Винсент нанес удар, болела до ужаса.

Она вспомнила наставления Герты о том, чтобы герцог тоже не догадался, что она девушка. На вопрос «почему?», она так и не ответила. Но в тот момент Тори пообещала себе, что заберет ее с собой в Ирландию, где она будет не служанкой, а подругой.

Виктория очнулась от воспоминаний.

Только сейчас она поняла, что одна ее рука лежит на груди, а по щекам текут слезы. От страха, от боли, от обиды…

Несколько потрясающей красоты цветков она вырвала вместе с сорняками… Это еще больше расстроило девушку.

Когда думаешь о плохом, уничтожаешь все прекрасное, не замечая этого…

Глубоко вздохнув, она вытерла слезы рукавом, пообещав себе, что обязательно все выдержит.

Дэймон слушал кузена, рассказывающего ему о новых достижениях в судоходстве, и смотрел на своего садовника.

Плачущего садовника.

Неужели, если тебя отчитал работодатель, необходимо плакать? Он же мужчина, в конце концов!

Хант нахмурился, увидев, как Тони приложил руку к груди.

У него больное сердце?

Почему-то он следил за юношей. Возможно, почувствовав родную душу…

Дэймон лучше всех знал, что такое жестокость. Его зачали в жестокости, воспитывали в жестокости, прививали ему жестокость. И за это он ненавидел отца. Ненавидел его за то, что он сделал из сына свое подобие… Ненавидел деда. Потому что старик все видел и ничего не сделал. Он даже не смог спасти свою дочь!

И однажды Дэймон сбежал. От отца, от жестокости… Но было уже поздно. Он не смог поменяться. Не смог стать НЕ ТАКИМ. Он путешествовал по континентам, пытаясь научиться самообладанию, а не саморазрушению… Но научился только контролю.

Но иногда его сущность все равно брала над ним верх, даря чувство удовлетворения лишь на мгновение… А потом Дэймон снова себя ненавидел. И снова пытался.