— Мда, Александра, — нервно облизнув полную губу, Ира растянула губы в сардонической улыбке. В очень страшной улыбке, точно не сулящей ничего хорошего. — Я понимаю, что тяжелое детство отложило неприятный отпечаток на твой характер, — копируя интонацию рыжей соперницы, начала язвить женщина.

— Что вы несете? — нагло перебила ее девушка, не понимая к чему та ведет.

Но стерва и не думала останавливаться, продолжая вещать то, что не предназначалось посторонним ушам.

— Мама, меняющая молодых любовников, как перчатки, и отец, предпочитающий смазливых девиц… Согласна, — бывшая сочувствующе усмехнулась, — картина не из веселых…

Жестокие слова Ирины ржарым лезвием вспороли сочащуюся сукровицей рану. Сашу словно бросили в ледяное озеро.

Этого не может быть…

Как она узнала?

Александра никогда не говорила о своих родителях, всеми силами стараясь давить в себе обиду, за светящиеся глаза матери, когда она приходила домой с парнем, каждый раз разным, каждый раз немногим старше самой Саши. Она старалась не обращать внимания на странность отца, убеждая себя, что Мария просто подруга или подчиненная. Она старалась спрятать открытые узкому обществу тайны под маской благополучности. После переезда матери в Италию, и смерти отца в хосписе, она похоронила эту историю, вспоминая лишь в моменты сильного подпития, когда тоска выливалась слезами на надушенную рубашку Бориса. Потом Шурочка трезвела и снова становилась Александрой Рябцевой, дочерью известного бизнесмена и художницы, талантливым модельером и просто красивой женщиной, о внимании которой мечтали влажными ночами.

— Закрой свой рот и убирайся! — в порыве воскликнула рыжая соперница. Ей хотелось подойти ближе и хорошенько встряхнуть бывшую Бориса за плечи, чтобы та умолкла.

— Родители игнорировали девочку Шуру, а она молча терпела и злилась. Терпела и злились, — словно заезженная пластинка повторяла Ирина. — На твоем месте, я бы тоже кидалась на людей.

Горький укол воспоминаний и стыда пронзил нутро Александры под всеобщее перешептывание. Воздух застрял комком в горле девушки и не позволял сделать полноценный вдох.

Еле сдерживаясь, чтобы не заорать от нахлынувшего гнева, Шура дрожащим голосом обратилась к шокированному Владу.

— Вызови охрану, пожалуйста.

Парень быстро кивнул и выбежал на улицу за охранником, который судя по всему, был на перекуре.

Китайские колокольчики над дверью весело задребезжали, пока в помещении назревала настоящая буря.

Саша, больно впиваясь ногтями в кожу, сжала руки в кулаки. Она из последних сил держалась, чтобы не выцарапать бессовестной стерве глаза. Но опускаться до такого уровня да еще при всех сотрудниках девушка не могла. Нужно подождать. Сейчас охрана позорно выкинет ее из ателье.

— Что, правда глаза колет? — не унималась бывшая. Она вальяжной поступью ходила по ателье и громко бормотала. — Стыдно? Да? А к чужому мужику прыгать в койку не стыдно? Хотя о чем я говорю…

Александра, сдерживая неуместные слезы, гордо вскинула подбородок и молчала. Где же этот Влад с охранником?

Судорожно роясь в сумочке, Ирина достала помятый глянцевый журнал и с пренебрежением бросила его не столик.

— Я помню эту газетенку. Помню, как быстро сняли выпуск с продажи, а потом выпустили опровержение, — тыкая пальцем на фото в желтой прессе, бывшая довольно оскалилась. — Но рукописи не горят. Да, Сашенька?

Рыжая красотка невольно опустила взгляд на журнал. На обложке красовался ее отец в компании еще молодой Марии, а заголовок статьи противно кричал о том, что они любовники.