Тяжело сглотнув, Александра выдавила из себя подобие улыбки и проговорила:

— Не нужно свои комплексы и расстройства оправдывать моим тяжелым детством. Мои родители — это только моя проблема.

Вместо ответа бывшая запрокинула голову и зашлась в истерическом гоготе.

— Попрошу на выход, — наконец вернулся Влад. Строгий охранник подхватил Ирину за руку и несильно потянул к двери.

— Это еще не конец, — через плечо выкрикнула стерва. — Я еще вернусь.

Шура вздохнула и устало потерла глаза. Только сейчас она заметила, что практически не дышала все это время. Но не из-за неадекватной бывшей. Нет. С ней она еще разберется. То, что она рассказала, знал только Борис. Неужели он, несмотря на все обещания, посмел выдать тайну любовницы?

10. Глава 10

Радостное волнение трепыхалось в груди веселой канарейкой. Словно влюбленный романтик, Борис отодвинул на задний план рабочие дела, водрузив заботу о них на Руслана, который, конечно же, не упустил возможность поддеть друга. Хотя Руслан мог сколько мог ерничать и упражняться в словоблудии – ни одно его выражение, завуалированно оскорбляющее мужское достоинство, не трогало Бориса. Во-первых, океан не станет лужей, сколько бы оной его не называй, а во-вторых, мысли в тот момент были заняты совершенно другим.

Самолично закупив продуктов и строго следуя рецептам, Борис пытался приготовить особенный ужин для особенной женщины. К сожалению, мастерства ему хватало лишь на простые блюда, поэтому обругав сковороду последними словами, Борис все же запустил на кухню Аллу, терпеливо дожидавшуюся, когда хозяин наиграется в кулинара.

— Так что готовить, Борис Яковлевич? — улыбнулась повар.

— Что-нибудь вкусное. Что-нибудь такое, что заставило бы Ее сказать «да». Но при этом не очень жирное.

Она понимающе кивнула и принялась за работу.

Саша определенно меняла Бориса. Неосознанно, не нарочно. Она не пыталась залезть к нему в душу и там все переиначить. Она не манипулировала и не манерничала, не морщилась наигранно-брезгливо на его пошлые шутки, играя роль изнеженной институтки. Она точно танцующий вдалеке смерч, неспокойное море, гипнотизирующий пожар. Отрешенная и замкнутая Саша умудрялась собирать на себе застливо-восхищенные взгляды, никого не подпуская близко. Никого, кроме Бориса.

Когда Александра, пьяная и сонная, мурлыкала у него на плече, рассказывая о себе, сердце переполнялось кружевной нежностью и щемящим желанием укрыть ее ранимую от уродства этого мира. Такая беззащитная и по-женски слабая. Наверное, таким женщинам посвящают стихи, таким поют под окнами серенады.

При этом Саша не отличалась литературной жертвенностью и всепрощением. Она не прощала Борису его недостатки, строя скорбное лицо. Не оправдывала их придуманными причинами. Казалось, Саша их просто принимает, как принимают непослушные волосы или кривой нос. Они не волновали ее, пока не касались лично.

Александра – личная слабость Бориса. Он восхищался ей, как восхищаются произведением искусства, спрятанным под закалённым стеклом.

Вряд ли Саша станет когда-либо образцовой хозяйкой. Совершенно невозможно представить ее вяжущей тапочки или пекущей печенье. Ничтожно мало шансов, что кольцо на безымянном пальце хоть как-то изменит ее жизнь, но совершенно точно изменит жизнь Бориса. Если Александра согласится выйти за него замуж, это будет совсем другой уровень, другие чувства. Пусть Сашенька рисует одежду, шьёт свои возмутительно закрытые, но чертовски сексуальные платья. Пусть курит, рассыпая пепел по всей квартире. Все это не имеет значения, пока Борис будет знать, она – его. Его. ЕГО!