— Все осмотрели? — спрашивает она немного нервно.

— Все, что считаю нужным, — строго киваю, снова погружаясь в ее документы.

— Не понимаю, в чем проблема? Ваше руководство, Ренат Булатович, сделало специальный вызов на двух сотрудников Следственного комитета. Мое руководство выбрало для задания меня и майора Краснова. Не вижу никаких причин для отказа.

— Это не вам решать.

— Эм…

Краснеет, но замолкает. Значит, не все потеряно. Искусство засунуть язык в жопу — одно из самых приоритетных в нашей сфере. Главное, я бы сказал.

— В случае вашего отказа я буду вынуждена обратиться в ССБ[1].

Приподнимаю брови в недоумении, потому что угрожать сотруднику Управления в самом Управлении еще никто не додумался.

— Да-да. Я не для того зарабатывала себе репутацию, чтобы мне отказывали по причине вашего предубеждения к женщинам-сотрудницам.

Закрыв личное дело, с грохотом откидываю его на стол и потираю еще гудящие виски.

Утром снова был приступ. Не в силах вынести черно-белого пространства вокруг, уже в шесть утра собрался и вышел из дома. Сперва проверил своих ребят на объекте, затем встретился с другом детства и отвез домой полураздетую Литвинову, которая вылетела из моей машины даже не попрощавшись. И не поблагодарив.

Как мир вновь обрел яркие краски, я не заметил. Кстати, такое со мной впервые. Обычно, чтобы прийти в себя, нужно минимум пять-шесть часов, два литра кофе и полное погружение в работу посложнее.

— Вы ведь из-за этого сомневаетесь? Потому что я женщина? — хмурится Синицына.

Сложив руки на груди, раздумываю, что с ней делать... Наивно было полагать, что мне дадут лучших из лучших следаков, но откровенный шлак тоже бы подсовывать не стали. Межведомственные выебоны никто не отменял.

— У сотрудника Управления нет пола, Майя Александровна, — наклоняюсь к столу и смотрю прямо на нее.

— Я…

— А еще у него нет цвета волос, разреза глаз и размера груди. Понимаете, о чем я?..

— Ренат Булатович, — растерянно качает головой.

— Вы можете сколько угодно обсуждать мой шовинизм с подружками, но здесь, — оглядываю свой кабинет, — здесь я работаю, чтобы получать результат. А я вижу, что ваши волосы пшеничного цвета, у вас изумрудно-зеленые глаза и третий размер...

— Второй, — она откашливается, густо краснея. — Возможно, пуш-ап…

— Оставьте эти подробности.

— Ренат Булатович, я не с того начала. Прошу прощения. Подполковник, я сделаю все, чтобы остаться в рабочей группе. Слышала, многие хотели бы поработать именно с вами, хочу воспользоваться шансом и понять, не врут ли они.

— Врут.

— Хочу составить собственное мнение. Сделаю все, что вы скажете. Могу использовать линзы, остричь волосы и носить мешковатую одежду.

— Для начала смените туфли, — киваю на ноги.

— Спасибо, — выдыхает с облегчением. — Спасибо, я вас не подведу.

— По статистике, так говорят все, кто потом совершает самые глупые ошибки.

— Разрешите идти?

— Идите, Майя. Завтра в девять. Не опаздывайте.

— Спасибо! До завтра.

Убрав документы в сейф, снимаю ветровку и тоже иду на выход. В машине долго смотрю прямо перед собой — на забитую автомобилями парковку. Ехать домой, как и засыпать там, чтобы испытать очередное утреннее пробуждение, больше похожее на русскую рулетку, нет никакого желания.

Добравшись до бара, глушу двигатель и убираю ветровку назад. Между пассажирским сиденьем и дверью что-то отсвечивает. Поднимаю блокнот, усеянный блестящими стразами.

«Мои песни. Автор-исполнитель Эмилия Литвинова».

Детский сад.

Записей мало, если не считать банальных девичьих — про любовь. Наверное, к одному из ляхов.