Интересно, кто?.. Долговязый, с которым она отжигала с самого утра в туалете ресторана, или тот, хмурый, в татуировках?

А может, абхаз?

Или все трое?

Блядь…

Сжав зубы, листаю дальше.

Последний стих, датирован вчерашним днем.

«Моей Маме»

В часы безмолвия, как тихий шепот сна,

Смотрю на звезды, ищу в них твою тень.

Моя душа — разлитая река,

Где каждый всплеск лишь посвящение тебе.

Ты для меня как солнце за горой,

Что светит, но мне не суждено его коснуться.

В лучах хочу я обрести покой,

Но жизнь не позволяет нам схлестнуться.

Среди чужих объятий и морей

Ищу тепло твоих прекрасных рук.

И в песнях я хочу еще сильней,

Создать твой образ

Из мыслей, звуков, букв…

А весьма неплохо.

Покрутив блокнот, убираю его в бардачок и, пока иду от стоянки до бара, раздумываю, как должно быть сложно девочке расти без матери. Возможно, именно отсюда эта странная манера одеваться и глупое желание разговаривать со взрослыми мужчинами на темы ниже пояса.

— Камю? — спрашивает бармен. — Здравствуйте. Давненько вас не было.

— Все верно, Виталий, — киваю, занимая высокий деревянный стул.

Два глотка любимого французского коньяка — и по телу взамен напряжения разливается усталость. Глядя в одну точку, то и дело мыслями возвращаюсь к прочитанному. Истинная несправедливость — смерть, но, когда ты уже взрослый, как-то учишься с этим справляться.

— Привет, — слышу знакомый мягкий голос сбоку.

— Привет, — отвечаю, усмехаясь и заливая в себя оставшийся в стакане коньяк. — Повтори, — обращаюсь к Виталику.

— Как дела в филармонии? — спрашивает Алена, грациозно усаживаясь рядом.

— Сегодня дают Вивальди.

Замечаю строгие облегающие брюки и легкую блузку без рукавов. Никакого голого живота или открытой спины. На лице — только доброжелательность, включая маленький намек на послушание в глазах. Светлые волосы убраны в небрежную высокую прическу. Аромат духов ненавязчивый.

— А ты любишь Баха? И не играешь Вивальди? — смеется она, теребя шелковый платок на тонкой шее.

— Есть такое. Выпьешь что-нибудь? — киваю на стеллаж за барменом.

— Я бы выпила красного вина, но моего любимого здесь нет.

— И где же оно?

— Только у меня дома. Подруга привозит из Аргентины, от местного ужасно болит голова.

— Ясно.

— Рада тебя встретить, Марат.

— Взаимно.

— Надо признаться, и не надеялась, но «Бранденбургские концерты»[2] купила, даже послушала.

— И как тебе?

Она приподнимает брови и неловко улыбается.

— Я ничего не поняла. Наверное, мне нужна твоя консультация, — ее щеки становятся пунцовыми. — Если тебе несложно…

[1] Служба собственной безопасности. – Здесь и далее прим.авт.

[2] цикл из шести оркестровых произведений И.С. Баха, каждое из которых признано совершенным выражением баховского оркестрового стиля.

10. Глава 8. Эмилия

— Ну, допустим, так… — кручусь перед зеркалом.

Повернувшись к нему спиной, инспектирую свой зад, обтянутый джинсовой тканью короткой юбки, и длинные загорелые ноги.

Новый концертный костюм вполне подходит для лета, но никак не сочетается с чувством собственного восприятия. Дурочкой себя ощущаю. Петр же постоянно настаивает, что на сцене я должна быть сексуальной.

Что-то мне подсказывает, Аскеров бы это не оценил. Тем более учитывая, как он безжалостно прошелся по моим моральным качествам в нашу последнюю встречу.

Да и пошел он! Старпер! Много он понимает…

Застегиваю джинсовые сапоги на каблуках.

Мы уже неделю выступаем на разных площадках столицы. В основном это, конечно, ночные клубы и летние веранды ресторанов, работающие до самого восхода солнца.

За это время у нашей группы появились первые почитатели. Немного смущает, что все они мужского пола, но надо ведь с чего-то начинать.