Я… собака ему, что ли?

Ловко убираю вытянутую руку, поглаживаю живот, будто так и планировала, и снова обращаюсь к Ренату:

— Ух… У вас и не по работе что-то бывает?..

— Иди на место, Эмилия, — цедит он уже прямо, задевая взглядом наш стол.

— Да ладно вам. Я всего лишь хотела сказать спасибо за то, что починили мой душ, — смягчаюсь, немного смутившись.

Он на мою грудь посмотрел?..

— Пожалуйста, Эмилия. — Желваки на скулах хаотично гуляют. — Больше не ломай, — поднимает на меня глаза.

Дыхание в груди стопорится.

— Ладно, я… Мне пора, дядя Ренат, — иду на попятную. — Вы как-то странно нервничаете. До свидания, — обращаюсь к незнакомцу.

Пока направляюсь обратно, не могу отделаться от чувства, что поясницу кто-то щекочет. За столом быстро запихиваю в себя круассан и слушаю, как парни размышляют, чем бы сегодня заняться.

— Я спать, — сообщаю всем.

— Надо порепетировать, — возражает Баха.

— У меня голоса что-то нет, — касаюсь горла, все время поглядывая в сторону окна. Аскеров допивает кофе и прощается со своим другом.

— Это потому, что ты работаешь неправильно, Эми, я тебе много раз уже говорил, — недовольно произносит Кензо, приглаживая светлые волосы. — Надо дышать диафрагмой. Встань, я тебе покажу.

— Ну, давай… — неохотно поднимаюсь, поправляя топ.

— Давай распевку. Можешь негромко, чтобы народ не распугать.

Я задеваю робким взглядом Рената, который, кажется, не обращает ни на кого внимания.

— Ми-мэ-ма-мо-му, — чистенько пропеваю, чувствуя, как на живот ложится сухая, теплая ладонь.

Вздрагиваю от неожиданности.

— Вообще не так, — Кензо недовольно цокает. — Так не пойдет, Краля, ты поешь на связках. Мышцы даже не напрягаются.

— Ты ведь знаешь, я не профессиональная певица, — оправдываюсь, потому что критику никто не любит.

— Надо просто тебе объяснить один раз… Пойдем-ка, — хватает и тащит за руку.

— Эй, куда мы? — еле успеваю обойти стол, чтобы не врезаться. — Кензо, — хохочу на весь зал, запрокидывая голову к потолку.

Гости ресторана оборачиваются.

— Сейчас все увидишь, Краля.

Даже не сопротивляюсь, потому что Кензо намного выше меня, правда почти такой же худой. Открыв дверь в туалет, запихивает меня внутрь.

— Ай! — вскрикиваю от неожиданности, когда он разворачивает меня к зеркалу.

— Пой, малыха…

Пытаюсь отдышаться, чтобы начать:

— Ми-мэ-мо…

— Давай просто «А-а»… — морщится. — Не выделывайся.

— А-а-а-а-а…

Кензо становится позади и смотрит на наше отражение, затем проталкивает ладонь между туловищем и рукой. Снова касается моего живота.

— Напряги мышцы, — командует громким басом. — Давай…

Послушно напрягаюсь и будто бы выталкиваю из живота воздух вместе со звуком, который неожиданно меняется. Словно расщепляется на миллионы нитей. Чище становится. Глубже.

Не свожу глаз со своего отражения.

— Выше, Эми, давай, Краля, — гундосит Кензо.

— А-а-а-а…

— Умница.

В этот момент дверь распахивается, и мы оба, как по команде, замолкаем. Поза у нас говорящая, но заглянувший медлит.

— Простите, — Аскеров равнодушно хмурится и тут же оставляет нас одних.

— Черт, — закатываю глаза, отталкивая от себя Кензо. — Ты двери закрыть не мог, Краля?..

— Да я как-то не подумал, — он чешет затылок.

— Ладно, пойдем…

Прошмыгнув мимо пустого стола у окна, забираю свою сумку со стула и блокнот.

— Я поеду, — прощаюсь с парнями. — Спать хочу, сил нет. А… деньги…

— Я заплачу за тебя, Эмилия, — кивает Петр. — Иди.

— Спасибо. Всем пока…

Прохожу мимо лобби, толкаю тяжелую дверь и наконец-то оказываюсь на улице. Вдыхаю утренний летний воздух, еще не превратившийся в пыль.

— О, дядя Ренат. — Замечаю его справа.