- Разве, вам есть дело до того где и с кем я хожу? - выгнула бровь в наигранном удивлении, надевая привычную маску безразличия.

Пусть хоть режет меня, но я не покажу ни единственного чувства, не дам ему знать, что творится у меня на душе и какие мысли меня беспокоят. Для всех - я фарфоровая кукла без чувств и желаний. Пусть оно так и будет.

- Представьте себе, - ответил Нижинский, поравнявшись с нами.

Шпоры на лакированных сапогах жалобно звякнули, когда граф остановился в нескольких сантиметрах от меня. Я невольно отпрянула, вжимаясь в теплый бок Тараса. Граф нависал над нами несколько мучительных секунд, буравя нас пронзительным взглядом, потом переключился на слугу и хлестко бросил:

- Пошел вон, я сам провожу баронессу.

Я обмерла. Оставаться один на один с неприятным мне мужчиной совсем не хотелось. Тем более с тем, которого заочно уже женили на мне.

Тарас засопел и попробовал отцепить мои пальцы от своего локтя. Только я не пустила, впившись в него со всей силы. Глаза графа округлились, а брови поползли вверх, от того, что слуга сразу не подчинился. Правда, его удивление длилось недолго. Спустя несколько мгновений крылья его носа затрепетали, а глаза посветлели. Широкая ладонь же легла на ручку хлыста, который граф снова прикрепил к поясу.

- Мне очень лестно, Ваше Сиятельство, - поспешила я спасти ситуацию, кривя губы в благосклонной улыбке.

Пришлось придумывать на ходу, как избавиться от графа, чтобы не досталось Тарасу и не попало мне, но уже от отца.

- Но без компаньонки я не смогу пойти с мужчиной, который не является моим мужем, либо родственником, - слова вырывались из моего рта стройными рядами, - поэтому смею отказать вам в вашем предложении.

- А твой слуга разве не чужой мужчина? - глаза графа сузились в подозрении, от злого огонька, зародившегося в их глубине в этот момент, я внутренне содрогнулась.

- Он евнух, - соврала я первое, что пришло на ум.

Тарас дернулся, но промолчал. Правда дернулся настолько незаметно, что это почувствовала лишь я. Глаза же графа снова в удивлении расширились, а где-то в их темной глубине даже заплескалось сочувствие. 

- Ваше Сиятельство, - поклонился вдруг Тарас, - это территория слуг, вы видать, заблудились, может, вас проводить в ваши комнаты?

- Не стоит, - поморщился граф на косноязычие слуги, - я сам найду дорогу обратно, - тут же он перевел взгляд на меня и, криво улыбнувшись, сообщил:

- Очень жаль, Ваша Милость, что вы опасаетесь меня. Поверьте, я человек строгих правил, лишнего себе не позволяю. Но воля ваша. Тогда жду с нетерпением вечера, чтоб пообщаться с вами по всем правилам.

Он склонил голову и, спустя секунду, обошел нас с Тарасом и удалился в одно из ответвлений коридора. Звук его шагов уже затих, а я все никак не могла заставить себя продолжить движение. Та гордость и наглость, которые меня держали, испарились без следа, внутри все трепетало от страха, а сердце отчаянно желало находиться от Нижинского как можно дальше.

Я даже объяснить не могла самой себе, почему он так пугал меня. 

- Да, беда у вас тяжелее, госпожа, чем мне виделось, - нарушил молчание Тарас.

Он стоял не шелохнувшись все это время и терпеливо ждал, пока я приду в себя.

- Не лезь туда, куда не просят, - произнесла я, передернув плечами, - идем на кухню.

- Как прикажете, - слуга склонил косматую голову и шагнул в ближнее ответвление коридора, - кем-кем не называли, а вот евнухом впервые, - донеслось до меня еле слышное бормотание.

Щеки тут же опалил румянец стыда, но я задушила в себе это чувство. Тарас - слуга. Он и не такое стерпит. Но осадок от сказанного остался. Мало ли, я серьезно его обидела?