***

По очереди сводив детей в ванную, я заварила чай и переоделась в пижаму.

— Как насчёт домашних посиделок? — спросила, зайдя к ним в комнату. — Готовы к подаркам?

Даша неуверенно кивнула. Её оживление сменила прежняя застенчивость. Я мягко улыбнулась ей и вытащила из-за спины свёрток.

— Это тебе. — Отдала ей в руки. — А это тебе. — Другой вручила Костику.

Дети живо зашуршали крафтовой бумагой.

Сосредоточенно, разве что не пыхтя от натуги, Костя распаковал подарок. Даша справилась со своим быстрее и, достав нежно-розовую пижамку, рассматривала её.

— Я это не буду носить! — возмущённо заявил Костя и посмотрел из-под бровей. — Не буду!

Протеста я не ожидала, тем более такого яростного. Выбирая подарки, я провела в магазине около получаса. Даше купила розовую пижаму с кармашками на штанах и майкой на лямочках, Косте — нежно-бежевую, с жирафом на футболке.

— Кость, — позвала его Даша и замолчала.

Он так же хмуро повернулся к ней. Она уже переодела кофту и стояла в новой маечке.

— Что? — набычился племянник.

— Надень, — попросила она.

— Не буду я! Она девчачья.

— Надень.

Вот тут он засопел. Сжимал в руках пижаму и смотрел на сестру. Она — на него. Не вмешиваясь, я наблюдала за ними и в какой-то момент внезапно осознала: Даша не маленькая напуганная девочка. Это личность с сильным характером. Настолько сильным, что это мне нужно брать с неё пример, а не ей с меня.

Костя что-то буркнул и принялся переодеваться.

— Тебе идёт, — сказала я, как только он надел пижамные штаны. — Очень идёт, Кость.

— Она девчачья, — повторил он, насупившись. — Тут даже вот, — показал на карман, — бантик.

— Это не бантик, а шнурочек. Если он тебе не нравится, мы можем его вытащить.

Племянник недовольно потрогал карман, жирафа, потеребил завязочки.

— Не надо, — буркнул он. — Раз шнурочек. Он такой… нормальный.

Я подошла к детям. Хотела позвать пить чай, но вместо этого обняла сразу обоих. Потом села на пол рядом с ними и обняла ещё крепче. Даша шлёпнулась попой мне на бедро, Костя прижался с другой стороны.

— Еся, — шепнула Дашка, — мы тебя любим. Ты сегодня опять плакала, но не надо, не плачь.

Я судорожно вдохнула. Ещё раз — носом, шумно. Открыла глаза и задрала голову, чтобы весь вечер стоявшие у горла слёзы снова не выступили на глаза.

— Да, Есь. Мы тебя любим, — повторил за сестрой Костя.

— И я вас люблю, — отозвалась я, и это была правда, которую я поняла только сейчас. Я люблю их. И как знать, может, это не у них нет никого, кроме меня, а у меня, кроме них? Ведь их двое, а я без них одна.

9. Глава 9

Есения

Под колючим взглядом инспектора опеки я чувствовала себя неуютно. Накануне мы с детьми хорошенько убрались в квартире, я приготовила суп с крохотными звёздочками, какой в детстве готовила мне мама, и даже испекла домашний пирог, чего не делала уже миллион лет. И всё равно ощущение было, что этого мало.

— Почему не живёте по прописке? — спросила инспектор, осматривая кухню.

— С мужем поругалась, — ответила я, как есть.

Инспектор пристально оглядела меня, только что это означает, было не понять. Само собой, ничего хорошего.

— Ясно, — только и услышала я.

Осмотревшись, она заглянула в холодильник. Я же поймала себя на мысли, что меня дико раздражает уже само её нахождение в нашем доме, не говоря о том, что она трогает наши вещи и суёт нос куда не надо. Как будто мало семей, реально нуждающихся в контроле! Как будто не видно, что у нас всё в порядке.

— Надеюсь, дети не имеют доступа к алкоголю?

Я остолбенела. К какому ещё алкоголю?! И тут поняла — с неделю назад, уложив племянников спать, я открыла бутылку красного вина. Как раз в тот день, когда Азаров прислал мне кучу бумаг для перевода. Выпила бокал и забыла про неё.