За всеми мыслями Саша только в конце первого куплета сообразила: Вадим же просил записать! Она включила диктофон, стараясь как можно меньше прикасаться к экрану. Положила телефон на стол. Вспомнила, как летом перед одиннадцатым классом они гуляли с Вадимом – уже темнело, накрапывал легкий дождь – и напевали эту песню вдвоем, едва слышно. Саша просто начала тихонько, не думая даже, что в шуме ветра Вадим услышит. Но он услышал и принялся что-то бормотать; что-то, в чем она опознала:

Поначалу они еще прятали глаза – но «держись» пели, уже глядя прямо друг на друга. Саша заслушалась; Саша засмотрелась и чуть не поскользнулась. Вадим подхватил ее за руку и почти сразу же отпустил, но Саша хранила это прикосновение, сложила его в шкатулку воспоминаний, куда потом добавилось кое-что Данино, кое-что Ванькино – но за три года так и не появилось ничего от Коли.

Что касается Вадима… Встречаться они так и не начали, но все равно было что-то. Все равно что-то глубоко внутри было.

Арина кивнула: эту песню «Моей нервной» она знала и обожала – за мощный текст и невероятно позитивный мотив.

К концу «Дороге птицелова» подпевал – орал, пританцовывая, насколько позволяло пространство, – весь зал. И Саша ощущала волшебное освобождение. Словно не было ничего. Потому что жизнь сильнее, чем что угодно: жизнь, и правда, и свет.

Взбудораженная концертом, Саша не могла уснуть – хоть и падала с ног от усталости. Приняв душ и переодевшись, она выпила холодного чаю и рухнула на кровать. И провалялась, рассматривая потолок, до глубокой ночи – улыбаясь, вспоминая то песни, то Вадима, то «Эклектику».

Уснуть все никак не получалось; и, когда возбуждение наконец начало отпускать, Саша почувствовала легкие уколы возвращающегося страха. Чтобы не дать ему шанса, она встала, включила настольную лампу, вскипятила в коридоре чайник – чтоб не будить соседок, – налила сладкий кофе с молоком и устроилась в комнате за столом с мини-рецензией на «Ареопагитику» для семинара по зарубежной литературе.

Время подходило к восьми утра, и Саша все чаще ловила себя на том, что страх спускается с потолка, как мелкий паук на слабенькой паутинке; касается ее хлипкими лапками, мохнатыми, едва ощутимыми, такими, которые невозможно стряхнуть. Хотя она все равно пыталась; искрутилась на стуле так, что Ануш подняла голову от подушки, пробормотала что-то и повернулась на другой бок. Саша постаралась усмирить тревогу, включив в наушниках треки со вчерашнего концерта. Вспомнила, как Арина, подпевая, в порыве чуть не смахнула со стола чайничек с чернично-имбирным чаем. Слабо усмехнулась и погрузилась в «Ареопагитику», велев себе не отвлекаться на интернет и отключившись от вайфая. Но взгляд сам собой то и дело соскальзывал на время в углу экрана. И когда часы показали 08:01, Саша не выдержала и вернулась в хлипенькую общажную сеть.