— Пойду спать, — промямлила, едва успев спрятать зевок в кулаке.

Паша пристально на меня посмотрел, будто хотел что-то сказать, но так и не сказал. У него потемнели глаза, и в них появилось что-то новое, глубинное, не поддающее описанию. Что-то от чего голова кружилась, и в животе горячий вихрь разрастался.

— Спокойной ночи, — произнес он, и я едва не застонала, потому что хотела услышать совсем другое.

— Спасибо. И тебе тоже. Ну я пойду?

Не смей меня отпускать!

— Иди, — Павел кивнул и уставился на чаинки в своей кружке.

Я медленно развернулась и на ватных ногах побрела в свою комнату. Внутри все билось и трепетало, требуя выхода, и мне пришлось приложить не мало усилий, чтобы достойно уйти. Зато, когда с тяжелым вздохом опустилась на диван, меня накрыло. Затрясло, будто от холода. В полнейшем изнеможении повалилась на подушку и, уставившись в потолок, попыталась совладать с ураганом внутри.

Не получилось.

Особенно когда услышала быстрые шаги в свою сторону. 

На пороге появился Павел. 

Остановился на мгновение, глядя на меня так, будто готов съесть всю целиком, а потом решительно шагнул ко мне.

Наконец-то…

***

— К черту все, — прошипел дровосек, притягивая меня к себе так, будто во мне весу было, не больше чем в кошке. Я даже ахнуть не успела, как его губы накрыли жадным поцелуем мои. Борода щекотала и кололась, но у меня даже мысли не возникло отодвинуться, наоборот, вперед подалась, руками мощную шею обвила, прижалась к нему всем телом.

Сердце зашлось от восторга. Наконец-то у дровосека отказали тормоза! Спасибо баньке, грибам, муравьям и вообще всем, кто поспособствовал этому моменту. 

Наконец я смогла сделать то, о чем мечтала уже несколько дней — прикоснулась ладонями к широкой груди. Торопливо, словно опасаясь, что он передумает и отстранится, пробежалась пальцами по плечам, каменному прессу, по рукам. Совершенство. Хотелось его трогать и трогать, везде, без остановки. Каждое прикосновение — как огнем по коже. Жарко, остро, на грани боли, дурманом по венам, выжигая остатки здравого смысла. Хотя какой здравый смысл? Голые инстинкты!

Он больше ничего не говорил, не спрашивал. Я тоже молчала. Вместо нас говорили наши тела, наши прикосновения. Остальное растворилось и потеряло свои краски, имели значение только мы с Павлом. Все остальное — тлен.

Я почти ничего не понимала. Где я, что я, зачем я. Неважно.

Лишь краем сознания зацепилась за то, как жалобно скрипнул старый диван, когда мы на него опустились, ни на миг не разжимая объятий, не отрываясь друг от друга. Одежда в сторону, губы на моей коже, тихий стон, переходящий в крик.

А потом весь мир превратился в калейдоскоп ощущений, когда перед глазами золотые искры, и каждый вздох на разрыв, через силу.

В руках большого сильного мужчины я чувствовала себя маленькой, хрупкой, как тростинка, которая сломается, стоил лишь надавить посильнее. Но Павел не давил. Наоборот, каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждое движение давали упоительное ощущение заботы, защищенности, той самой настоящей мужской, немного суровой нежности, которая нужна каждой из нас.

В его руках я то взлетала к ледяным звездам, то падала в раскаленную пропасть. Я была жадной! Мне хотелось все больше и больше, и каждая остановка, как изощренная пытка, лишающая последних крупиц воли.

Я мечтала только об одном — чтобы это не заканчивалось никогда.

…После первого раза, мы как два взопревших кролика чуть ли на перегонки побежали к ведру с водой, глупо смеясь и вырывая друг у друга ковшик, напились до отвала, а потом вышли на крыльцо, чтобы немного подышать свежим воздухом.