— Очень хорошая музыка, дочка, мне понравилось, — отметил он.

Подумав немного, Кэти произнесла:

— Ты знаешь, я думаю, мы могли бы включить эту музыку в наш мюзикл. Как ты считаешь?

Её радостные глаза засияли ярким, солнечным, живительным светом, передавая то заразительное воодушевление, которое источают поистине счастливые люди. Внешне она казалась очень спокойной и кроткой, но ощутимый оптимизм исходил от неё и проникал внутрь окружающих её людей, вселяя и в них положительный настрой. Ей самой не верилось, что всего один день мог так её окрылить. Это был тот день, ради которого можно прожить целую жизнь.

— Почему бы и нет, — одобрил Альфред идею дочери. — Только нужно дать послушать эту композицию Джеймсу. Если она ему понравится и он сможет включить этот отрывок в мюзикл, мы обязательно используем его. Кстати, он хочет выпустить альбом, в который войдут лучшие песни спектакля. Очень может быть, что эта мелодия попадёт туда. Тебе нужно поговорить с Джеймсом. Я уверен, он обязательно тебе поможет.

Загадочная улыбка озарила милое личико Кэти. Она поцеловала отца в щёку и встала. Потом она подошла к роялю, но уже не захотела играть. У неё из головы никак не выходили слова песни, которую написал её возлюбленный. Девушка воспринимала эти слова как телепатический сигнал, исходивший от него и напоминавший ей, что, находясь где-то очень далеко, он помнит о своей Кэти.

10. Глава 10

Джеймс действительно не переставая думал о ней. Но думал он и о Жаклин. Эти две девушки были стихийной, непредсказуемой и счастливой случайностью его судьбы. Словом, они появились в его жизни так, как появляется всё по-настоящему прекрасное. Когда он сблизился с Жаклин, ему казалось, что нет на свете женщины, способной так осчастливить мужчину. Она была превосходной собеседницей и подругой, горячей соблазнительницей и страстной любовницей. Она могла бы составить лучшую партию для него. Во всяком случае, то общество, в котором он вращался, радушно приняло бы её, так как она умела расположить к себе абсолютно любого человека. Её семья была одной из самых богатых семей в Швейцарии, обладающей большими связями и возможностями. И этот факт был тоже немаловажен для него, поскольку это давало ему гарантию, что Жаклин испытывает к нему настоящие чувства, а не гонится за его деньгами, славой и влиянием. Она была его ровней и понимала его.

Но могла бы она когда-нибудь заставить его почувствовать то, что он почувствовал, когда впервые услышал голос Кэти? Являлась ли она его неделимым целым и могла бы она им стать когда-нибудь? Джеймс знал ответ на эти вопросы. «Я уверен, именно Кэти создана для меня, — думал он, — она часть меня, а я часть её. Мне кажется, я знаю, о чём она сейчас думает, какое у неё настроение, что её беспокоит. И то же самое знает она обо мне. Жаклин совсем другая, она не лучше и не хуже Кэти, она просто другая, совсем не такая, как он сам». И он понимал, что должен расстаться с Жаклин, и сказать ей о разрыве их отношений нужно было при личной встрече, как бы жестоко это ни было с его стороны. Он не мог обманывать её, отдаваясь ей телом, но не мыслями. Он вспомнил разговор, который состоялся у него с ней, как только он уехал в США. Жаклин очень сожалела, что её любимый так поспешно вернулся в Нью-Йорк, не попрощавшись с ней и не одарив её губы поцелуем. Но она сказала, что всё понимает и не помешает его работе, а будет с нетерпением ждать его возвращения в Швейцарию.

Конечно же она слышала разлетевшуюся новость о его новой песне. Скорее всего, она поверила тому, что об этом писала пресса. И не стала его расспрашивать, не предав этой раздутой сенсации большого значения. Когда она позвонила ему утром, то лишь сказала, что эта песня вызвала в ней