Оливия всё ещё сидела возле сестры и, не слушая её игру, о чём-то размышляла. У неё в голове промелькнула мысль, что ведь у Кэти как раз зелёные глаза. Но она не допускала даже мысли, что Джеймс мог увлечься её сестрой.

Альфред попрощался с Джеймсом и, закрыв глаза солнцезащитными очками, сел рядом с супругой. Он взял в руки журнал и заговорил с ней. Его дочери, сидевшие недалеко от террасы, прекрасно слышали слова отца.

— Джеймс считает, что нам нужно уже сейчас заняться продвижением проекта, — начал он пересказ разговора. — Он предложил выпустить альбом с одноименным названием мюзикла, считает, что очень важно привлечь внимание аудитории к шоу и продвигать наиболее яркие композиции спектакля за полгода до премьеры. По-моему, очень правильный подход к делу. Ещё раз убеждаюсь, Джеймс не просто одарённый человек, но и отличный продюсер с дальновидным стратегическим мышлением.

Оливия встала со стула и подошла к родителям, подсев к ним.

— А насчёт этой песни, которую сегодня крутят по радио, наш композитор ничего не говорил? — вкрадчиво спросила она.

— Ах нет, дочка! Я даже не спрашивал у него об этом, — абсолютно без интереса ответил Альфред, перелистывая приятные на ощупь гладкие страницы журнала.

— Ну, папа, как ты мог не спросить у него об этом? Это же сенсация, и Джеймс стал центром внимания прессы! А эта неизвестная девушка… Он не сказал тебе, кто она?

— Я же сказал тебе, мы не обсуждали этот вопрос. Скорее всего, Джеймс действительно неплохо заработал. В газетах даже сумму обозначили, которую он получил за эту песню.

— Два миллиона долларов, — пояснила Мэриан, не отрывая глаз от журнала.

— А может, это всё просто слухи и он сочинил эту песню для какой-нибудь девушки, для меня, например? — не желая заканчивать разговор, продолжала Оливия.

Отложив в сторону газету, Альфред по-отечески обнял дочь, пытаясь утешить её. Он не верил тому, что она говорила, но ему не хотелось разрушать её надежды.

— Послушай, дочка, — сердечно произнёс он, пытаясь не обидеть её. — Я не был знаком с Джеймсом лично до того момента, пока он не погостил у нас. И первое впечатление, которое он произвёл на меня, говорило мне, что он очень сдержанный, дисциплинированный и толковый человек. Не знал бы я, что он музыкант, никогда бы не подумал, что это его профессия. Так вот что я хочу сказать, люди такого типа не способны на подобные глупости, о которых ты говоришь. Для этого надо быть безумцем, а Джимми Диккер уж точно таковым не является.

— И всё-таки он мужчина, папа! А я красивая девушка, и вполне возможно, что он мог бы мной заинтересоваться, — убеждая себя в правоте своих слов, говорила Оливия.

Можно было только покачать головой и ничего не ответить, что и сделал Альфред. Зная, что, если уж что-нибудь взбрело в голову дочери, она найдёт любые аргументы, чтобы доказать правоту своих суждений, отец не стал спорить с ней. Он лишь показал рукой в сторону рояля, за которым сидела Кэти, и сказал:

— Бери лучше пример с сестры. Смотри, как она усердно занимается. Тебе бы тоже не помешало отточить навыки. У тебя прекрасный голос, ты хорошо смотришься в кадре, работай над собой.

Огорчённая Оливия ничего не ответила.

А отец, повысив голос, чтобы его услышала Кэти, спросил:

— Дочка, ты играешь новую пьесу? Я ещё не слышал её в твоём исполнении.

Девушка прекратила игру, поднялась, подошла к отцу и села с другой стороны от сестры.

— Папа, это музыка моего собственного сочинения, — обняв его за плечи, ответила она. — Я начала работать над ней несколько месяцев назад. А сегодня у меня такое хорошее настроение, такой прилив вдохновения, что нужные ноты сами льются рекой.