Соня говорила так долго и на одном дыхании, что у нее закончился кислород в легких. Она прерывисто вздохнула и пока Глеб изображал каменное изваяние, заговорила снова:

-Я все отпустила! И свою здоровую жизнь, и смерть родителей. Начала жить заново. Отпустила и свои воспоминания о добром и заботливом мальчике, которого не успела проводить и потеряла на долгие семь лет! А ты продолжаешь цепляться за прошлое, за старые обиды и не находишь ничего лучше, чем срываться на той, которая не может тебе ответить в полную силу!

Глеб ожил неожиданно, в один момент хватка его крепких рук ослабла, телом он подался вперед и вот уже впивался в мягкие и податливые Сонины губы, заглушая ее возмущенное мычание. Он крепко удерживал ее лицо, не позволяя отвернуться, набрасываясь на нее снова и снова, в непонятной попытке то ли сделать больно, то ли забрать ее боль себе. Целовал, упиваясь ее вкусом и запахом, ощущением бархатной кожи под пальцами. Целовал как в последний раз, отчаянно впитывая, запоминая каждое преступное мгновение своей слабости, своего безумия.

В попытке получить большее его рука накрыла оголенное бедро, и ощущение ее кожи в этом месте было таким особенным, словно он прикасался к шелку, который много лет оставался нетронутым, и он первый, кто покусился на запретный плод. Как любой наркоман, подсевший на наркотик, познавший и утративший тот кайф, который дарит первый вдох, и ищущий первозданных ощущений, Глеб чувствовал, что ему требуется еще, что он хочет большего. Его рука со свирепой страстью гладила участки оголенной кожи, пока губы исследовали уже знакомые местечки на груди и шее.

-Пожалуйста, хватит, - услышал он сквозь шум крови в ушах и замер.

Обезумивший от накрывшей волны кайфа, он не сразу почувствовал привкус соли на губах – Сонины слезы. Глеб отскочил от нее словно ошпаренный, отлетел к самой двери. Он ошалело посмотрел на испуганную Соню. И без прочего бледная она побелела еще пуще. Она беспомощно плакала, нервно натягивая на голые плечи, сдернутый Глебом халат.

10. Глава 10.

Глеб не мог прийти в себя от увиденного. Сидящая перед ним девушка вызывала отнюдь не желание, а какое-то смешанное чувство жалости и отвращения. Просто маленькая испуганная девчонка с огромными глазами, почти как та, из воспоминаний, с торчащими хвостиками. Она нервно сгребла к себе одеяло и прикрылась от его затуманенного взгляда.

-Уходи пожалуйста, - тихо попросила она, не глядя в его сторону.

Отвернула голову и вперила взгляд в окно, словно натурщица, принявшая невинную и задумчивую позу. Для Глеба этот жест оказался сродни катализатору. Как комната, наполненная газом, взрывается от спички, так и он вспыхнул от ее показного безразличия.

-А братца моего ты так же выгоняешь? – едко спросил Глеб, надвигаясь на Соню.

Он добился эффекта. Она резко обернулась к нему, глаза испуганной лани остекленели, она затравленно и беспомощно наблюдала за его плавными движениями хищника, готовящегося к атаке.

-Сначала соблазняешь, преданно льнешь, целуешь, а потом говоришь: «уходи»?

-Глеб, не говори глупости…- пробормотала Соня.

-Или его ты поощряешь?

-Не будь жестоким, - попросила она, но не была услышана.

-Наверное, да, ведь он, как помешанный, идет у тебя на поводу, жалеет, защищает…

Соня не выдержала напрягающего приближения, развернулась, зацепилась пальцами за простыни и попыталась подтянуться, в остервенелой попытке оказаться как можно дальше. Глеб настиг ее в то же мгновение: вцепился в ногу, дернул к себе и, едва она оказалась рядом, перехватил за плечи.