– Да, Анри интриган. Но интриган на благо Франции, – вдруг сказал Арман.

Шевалье недоверчиво взглянул на друзей.

– Разве действительно в этом причина, граф? Во Франции?

– В том числе.

– И ваша?

– Моя? – граф как-то странно глядел на Мишеля, создавалось впечатление, словно оба не совсем понимают друг друга. – В том, что я не позволю делать своего сына несчастным…

– А что будет, если Армэль или Александрин чего-то захотят, вы мир перевернете?

– Да. Если они будут иметь право на то, чего желают, – спокойно произнес Арман.

– Я знаю, что одно из условий этой сделки – военная карьера для виконта де Лабранша. Это не правильно… Он молод, и он всего сможет добиться сам.

– Сделки? – тут уж Арман не стал скрывать своего удивления. – Право, очень странное слово вы подобрали…

Граф поглядел на друга холодно и отчужденно.

– Я слышал, что король отказал ему в повышении. Огюст так близко принимает все к сердцу. Похоже, для него действительно все это очень важно. Но то, что вы задумали, не спасет ситуацию. В прошлый раз все обернулось для вас удачно. Вы не только вышли сухим из воды, но даже украсили свой камзол лентой ордена Святого Духа. Стоит ли испытывать судьбу и вмешиваться сейчас? Вы всегда такой благоразумный и трезвомыслящий, и вдруг подобная авантюра… Я обращаюсь и к вам, Анри, вы…

– Если мое предприятие увенчается успехом, быть вам маршалом, Монфор. Будьте со мной, – неожиданно предложил прелат.

– Быть с вами – значит с вами и упасть, – ответил шевалье.

– Что это значит?

– Это значит, Анри, что вы государственный преступник. Вы пожалеете об этом однажды. То, что так просто можно подменить короля – иллюзия. Когда все откроется, вас будут искать, преследовать. Вам придется жить в постоянных бегах. Такая жизнь невыносима. Еще страшнее будет, если вас просто убьют, как бешеную собаку, – все это было сказано так уверенно, убедительно и спокойно, что Анри невольно застыл на мгновение, но потом улыбнулся.

– Вы с ума сошли, мой дорогой. О какой подмене короля вы говорите?

Монфор опешил и с минуту молча переводил глаза с одного на другого.

– Вы меня за дурака держите? Вы же сами говорили только что, будто вас не устраивает обстановка в королевстве и предлагали маршальский жезл, если перейду на вашу сторону.

Анри посмотрел на Армана, который в свою очередь поднял одну бровь в знак удивления.

– Вы совершенно ничего не поняли! – усмехнулся епископ. – Я предлагал вам помочь мне вызволить Фуке. Вы имеете влияние на его величество, и ваших советов он послушается.

– Зачем тогда вы завели дружбу с комендантом Бастилии?

– Я помогаю там одному юноше. Он узник этой тюрьмы. Молодой человек очень тоскует по своей матушке, у которой он является единственным сыном.

– А вы, граф, вы сказали об Огюсте…

– Что ж, объясню. Я испросил у Людовика аудиенцию, на которой намерен сказать ему все, что думаю. И я готов ко всему. А по поводу вашего вопроса… Если бы король поступил несправедливо по отношению к кому-то еще из моих детей, я, безусловно, сделал бы то же самое.

– И я. Особенно если бы речь шла об Армэле. Ведь вы, граф, ему просто отец, а я отец духовный. Я за него ответственность несу перед Богом, – повернувшись к графу, говорил епископ. – И я рад, что мой крестник выбрал тот же путь, что и я. А Александрин… К счастью, в ее жизни, кажется, все хорошо сложилось.

– Я, кстати, ошибся в де Варде, – задумчиво сказал граф де Куси. – Он оказался весьма достойным человеком.

Монфор вспомнил, как Вард, злословя о Лабранше и его матери, едва не спровоцировал Огюста на то, чтобы тот вызвал Франсуа на поединок. А еще эта загадочная история, участниками которой, как догадывался шевалье, были Вард, Александрин, и покойный дю Прей… Но промолчал об этом.