— И чем ты решил удивить старика?

— Чем-чем... — нахмурился пират, глядя на игры котенка в лапте. — Сейчас мы с Кракеном нагадим этой старой сухопутной крысе в калошу, будет знать, как бросать собутыльников. Ну давай, малыш, постарайся.

— Не выйдет, — рассмеялся я. — Ловкач уже сходил на улицу. Так что не пыжься. А деда мы уже наказали. Мы ведь все его наливки экспроприировали.

— Экспро... что? — нахмурил лоб призрак.

— Отобрали, — пояснил я.

— И ты молчал? У меня в брюхе засуха с самого утра, а ты не признаешься! Срочно пихай меня в сумку вместе с наливкой, да не забудь сыра положить.

— Погоди, есть важный вопрос. Ты можешь становиться невидимым?

— Да откуда мне знать?! — воскликнул пират. — А ну, проверь.

— Не вижу, ты где?

— Прямо перед тобой, но непонятно, как говорить, чтобы никто, кроме тебя, не услышал.

— Значит, молчи, когда я тебя вытащу в следующий раз.

— Да понял я, понял. Давай уже, уложи меня рядом с выпивкой.

— Ладно, держи. — Я сунул в отделение кружку, один из кувшинов с наливкой деда и четверть головки сыра. — Только сразу все не пей.

Я завязал ремешки, и призрак исчез.

Далее я решился на зелье инициации. Все равно не удержусь, уж больно хочется стать магом. Чем постоянно мучиться, уж лучше решиться сразу. Тем более что красное зелье сработало, точь-в-точь как предсказал призрак и колдун.

Рысенок пить субстанцию, воняющую тухлым яйцом, категорически отказывался и исцарапал мне все руки. Сил у малыша заметно прибавилось, и справится с ним стало гораздо сложнее, но наконец мне удалось влить в него пару глотков. Ничего необычного не произошло. Пофыркав минут десять, котенок успокоился и принялся играть с яблоком на полу, а я приступил к экзекуции над собой.

Пить зелье инициации после того, как получил нюх волка, оказалось почти невыносимо. Я несколько раз подносил флакон ко рту, но не выдерживал запаха. Наконец заткнув одной рукой нос, я влил в себя омерзительную жидкость.

Вряд ли вы пробовали тухлые яйца. Я тоже не пробовал, но абсолютно уверен, что дрянь, которую я выпил, в сотню раз гаже. И эта мерзость внутри меня перекрыла все остальные ощущения. Не чувствовалось жара, как от красного зелья, не горели огнем внутренности, не наливались тяжестью мышцы. Прием прошел практически бесследно, не считая того, что во рту осталось противное послевкусие.

К обеду вернулся злой дед. Он сразу же полез в подвал и уже через минуту вылез оттуда с кувшином.

— Не соврал, паршивец, — пробухтел он, — попробовал бы не сказать, куда спрятал наливочки, я бы ему всю задницу розгами исхлестал. Ишь чего удумал!

Не обращая на меня внимания, он откупорил пробку и жадно присосался к кувшину, но уже через несколько глотков прозрел.

— Что это?

— Да почем я знаю? — делано удивился я.

— Это вода! Где мои наливки?

— Дедушка, — я говорил как можно спокойнее и ласковее, — это твой дом и твой подвал. Откуда мне знать, что ты там хранишь? Может, тебе плохо? Я вот видел пару раз, как пьяным людям всякая нечисть мерещилась.

— Призрак, — прошептал дед.

— Что призрак?

— Вчера призрак был?

— Не было никакого призрака. Тебе пить нельзя, а то совсем умом тронешься. Вон и воды зачем-то в кувшины налил.

— Это все ты!

— Что я? Зачем мне это?

— Ты мои наливки украл. — Дед угрожающе навис надо мной.

— Да зачем они мне? И куда я их спрятал? Ты лучше проспись и шкуры мои доведи до ума, а я вернусь через пару дней.

Конечно, жаль было покидать уютный домик скорняка, но слушать претензии деда и вызывать дополнительные подозрения не хотелось. Да и пора было уже в деревню идти за мясом.