Может, издать указ, запрещающий горничным в моем доме ходить с заколотыми волосами? Нет, нельзя. Тогда и Мартита будет патлами трясти, и Франческа.

— Звали, синьор? — заглядывает в кабинет. Вылизанная и наглаженная. В фартуке. Ну блядь...

— Звал. Я голодный.

И не спиздел же. Как зверь. Потому и злой.

Она косится на портрет в моей руке. Шею тянет, чтобы заглянуть. Переворачиваю его рисунком вниз и кладу на стол.

— А кто там нарисован? Девушка? — смотрит нагло, глазами хлопает. — Она ваша запретная любовь, да?

— Тебя это точно не касается, — отвечаю холодно. — Лучше скажи, что от тебя хотел Платонов? Почему ты плакала?

Но девчонка включает полный игнор.

— Это неправильно, — говорит тихо. — Зачем тратить себя на того, кто никогда вас не полюбит?

Подхожу к ней впритык, беру за подбородок.

— Ты сейчас договоришься, — предупреждаю, надавливая. — Я у тебя совета не спрашивал.

— И зря, — она не замолкает, — я бы вам посоветовала ее забыть. Зачем себя мучить...

Смотрю на ее губы и с трудом подавляю желание накрыть их своими, толкнуться языком. Прикусить нижнюю губу, оттянуть...

Сука, я же не целуюсь. С тех пор как принял Светку за другую девушку, больше ни разу. А здесь как заколдовала меня эта чертова Берта...

Обхватываю ладонью ее лицо, надавливаю на щеки, и ее розовые пухлые губы приоткрываются. Рот внутри влажный, горячий.

Я блядь точно завороженный. Смотрю, не отрываясь, наклоняюсь ниже...

— Мама, мама... — доносится откуда-то сонный детский голос.

Вздрагиваю, Роберта отшатывается и достает из кармана продолговатый прибор.

— Что это? — спрашиваю хрипло.

— Радионяня, — отвечает она таким же хриплым голосом. — Рафаэль проснулся. Я к нему, потом на кухню. Все будет готово как можно скорее, синьор, не беспокойтесь...

— Не надо, иди к ребенку, — обрываю ее и зову охранника. — Донато! Едем в город.

Забрасываю портрет в сейф и иду из кабинета мимо растерянной Роберты. На пороге оборачиваюсь.

— И завтра чтобы медицинская карта Рафаэля лежала у меня на столе.

*Об этом подробнее читать в книге Девочка из прошлого

20. Глава 10-1

Милана

Я чуть не дала ему себя поцеловать. Если бы Раэлька не захныкал, даже не знаю, чем бы все закончилось.

Я определенно сошла с ума. Но когда увидела в его руке портрет, меня понесло.

В том, что это портрет Арины, уверена на двести процентов. А чей еще?

И в том, что Феликс сам его нарисовал, тоже. Он красиво рисует. Я видела наброски карандашом в его доме на берегу — пиратские лодки, океанские волны, рыбацкий поселок. И даже Абди с автоматом.

Мне не стоило заходить на опасную территорию. Мое положение слишком зыбко, чтобы я могла рисковать, но в тот момент я ни о чем не думала.

Я позволила Феликсу подойти слишком близко, войти в мое личное пространство. И перестала себя контролировать.

Близость его тела действует на меня одурманивающе.

Мне нельзя к нему приближаться, нельзя позволять притрагиваться к себе. Иначе у меня отказывают все инстинкты самосохранения, и я снова готова с головой броситься в бездну по имени Феликс Ди Стефано.

А я должна сохранять холодный рассудок и здравый смысл.

Только как, если он уехал в город? И не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать, куда именно поехал голодный, взвинченный и возбужденный мужчина.

Возбужденный еще какой — у меня на бедре точно проступит синяк от его эрекции.

Рафаэлю видимо что-то приснилось. Я легонько дую на насупленную мордашку, осторожно покачиваю маленькое плечико.

Моя бабушка могла поругаться с дедушкой, но она всегда готовила ему ужин. Иногда даже вкуснее, чем обычно. И тормозок с собой на работу обязательно собирала.