Несмотря на некоторую эклектичность, смотрелось здание неожиданно гармонично — зодчие, кем бы они ни были, постарались на славу. Отдельно стояли хозяйственные постройки, в том числе конюшня и скотный дворик, и дом для слуг, который, вполне возможно, раньше был отдельной кухней — сейчас же кухня находилась в основном здании. Вероятно, когда-то домик был полон челяди, но теперь он выглядел пустым. Все, кто еще остался служить при замке, вполне помещались на втором этаже левого крыла шато.

Прямо возле замка текла река, то ли Шер — один из притоков полноводной Луары, то ли Йевр — приток, собственно, Шер. С этим я еще не разобралась, хотя уже стало ясно, что поместье находится в Берри, именно там, где оно и должно быть по словам Дюма. Надо сказать, что поняв это из разговора с Каролиной, я испытала нечто вроде священного трепета.

В моем мире городок Ла Фер когда-то принадлежал семейству Куси, в котором были и бароны, и графы, но их род прервался задолго до описываемых в «Трех мушкетерах» событий, а прототипом Атоса стал мушкетер Арман де Сийег д’Атос д’Отвиль, не имевший никакого отношения к земле Ла Фер.

Но здесь, в этом мире, все было так, как в романе!

Графство Ла Фер в провинции Берри; замок, подаренный предкам Атоса герцогом Анном де Монморанси. И по-видимому, отдаленное, но все же родство отца Каролины и Лауры с герцогом. Все точно, как описывал Дюма!

Неужели я попала в ту ветку реальности, которая образовалась под влиянием земной литературы? Мысль в чем-то пугающая, но не такая уж сверхъестественная, если подумать. В начале, как мы знаем, было Слово. А слово — это сильная «магия», меняющая реальность. Как часто произнесенное слово оказывает реальное воздействие на людей и мир! Словом можно ранить, а можно исцелить. Словом можно поднять народы на кровавую революцию, или наоборот призвать к миру и повелеть «не убий». В начале было Слово… И возможно, именно словом — словом литераторов, — его почти мистической энергией, силой воображения, которое пронзает время и пространство, и был сотворен этот мир.

Невероятно!

Я даже остановилась, пораженная своей догадкой. Нет, конечно, я не могу претендовать на истину в этом вопросе, но кто знает…

Когда меня снова отпустило, я побрела дальше, глазея по сторонам. Вокруг шато был разбит парк, окруженный невысокой оградой, оттуда доносился тонкий аромат роз. Кустов роз и шиповника действительно оказалось очень много, а еще — флоксы, сирень, гортензии, рододендроны, вербаскум… Какое богатство! Мои глаза не могли насмотреться на эту красоту, пусть и слегка запущенную. Это все поправимо, были бы руки и желание.

В дальнем углу парка я нашла небольшой огород, что меня, в принципе, не удивило — где-то же нужно выращивать овощи и травы для обитателей замка, чтобы не посылать за ними каждый раз в деревню или на базар.

А вот за оградой начиналось открытое пространство: луга, лес и нечто похожее на возделанные плодовые сады. Каролина говорила, что как раз сады и одна деревушка с окрестными полями — это то, что еще осталось во владении графства Ла Фер, после распродажи имущества за отцовские долги.

До садов было далеко, но я решительно направилась в их сторону. И тут из-за небольшого деревянного сараюшки, возведенного рядом с огородом, вынырнул давешний юный извращенец. Жиль — так его звали, по словам Каролины. Вынырнул и застыл с открытым ртом.

Я тоже вздрогнула, замирая на месте.

[1] Донжон — главная башня в европейских феодальных замках.

6. 2.3

Взгляд Жиля заметался испуганной мышью, руки судорожно скомкали подол рубашки, торчащей из-под суконного жилета. Парень дернулся в одну сторону, в другую, явно не зная, что лучше: то ли позорно сбежать, то ли сделать вид, что все в порядке и он идет по своим делам. Жиль не был уверен, что я помню произошедшее в моей спальне, ведь я тогда действовала в полубессознательном состоянии. Но и не был уверен, что — не помню.