Поприветствовав Каролину, я вернулась за стол и после ее краткой молитвы, приступила к трапезе, продолжая оглядывать все вокруг. Сестра истолковала мой интерес по-своему.

— Ты права, кредиторы вынесли все мало-мальски значимые полотна, и здесь стало совсем тоскливо. Хоть родичей позволили оставить. — Она всплеснула руками. — Господи, Лаура, какое счастье, что ты очнулась. Я совершенно, совершенно не представляю, что нам делать! Батюшка в могиле, деревни проданы, господин де Вассон теперь служит у герцога. Он, конечно, оставил за себя Жиля, но тот еще так молод, а я ни одного счета в руках ни разу не держала. На что мы будем жить?! Как?! Единственная надежда — что герцог де Монморанси не бросит нас. Все-таки наш отец был его наставником. Герцог щедр с близкими соратниками, он подарил батюшке этот замок, так может, теперь позаботится и о его дочерях? Посмотри, чем мы вынуждены питаться!

А чем мы питаемся? Прекрасная еда, по-моему. Никаких пестицидов, натуральный продукт.

— Каролина, — осторожно начала я, едва сумев вклиниться в эмоциональную речь сестры, — думаю, постепенно мы сможем разобраться с нашими неприятностями. И я с радостью помогу тебе. Но… я ведь тебе уже говорила, что еще не до конца пришла в себя. Это ужасное происшествие с лошадью… Порой теперь моя память подводит меня самым болезненным образом. Бывает, из нее выпадают имена, лица, события. Особенно события последних лет — я помню их весьма смутно. Прошу, помоги и ты мне, пожалуйста. Не бойся рассказывать что-то в подробностях. Даже если я все это знаю, мне полезно будет получить подтверждение, что память меня не обманывает.

— О… да, конечно, я могу. А про что ты хочешь послушать?

«Про всё!» — едва не взмолилась я. Но начала скромно — с вопросов про поместье...

5. 2.2

Завтрак стоил мне не меньше сотни седых волос, ибо вопросы сестре приходилось задавать очень осторожно, чтобы не выдать себя. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что Каролина настолько сосредоточена на себе, что меня, то есть Лауру, по жизни воспринимает, будто сквозь дымку собственных забот. Да, мол, живет тут такая, я ее люблю, но вникать в характер ее личности буду лишь тогда, когда это сказывается на мне.

Со временем, разумеется, Каролина заметит, что ее сестра существенно изменилась, но есть надежда, что спишет это на мою травму и в корне поменявшиеся обстоятельства жизни.

А в основных вещах мы с Лаурой оказались невероятно похожи: обе были себе на уме, взрываясь эмоциями лишь в крайних случаях, обе обожали книги и всякую домашнюю живность, обеим нравилось гулять на природе и копаться в саду. Родственные души…

Вот на природу я и решила выбраться. Уже очень хотелось проветриться, поразмышлять в тишине и посмотреть снаружи на замок и прилегающие угодья. Каролина пыталась отправить со мной служанку, — а вдруг мне снова станет плохо, — но я отказалась. Сестра проворчала, что, похоже, никогда не сможет научить меня хорошим манерам: где это видано, девица одна по лугам бродит! Но в итоге отпустила.

Я подошла к главному выходу и, глубоко вздохнув для храбрости, распахнула двустворчатые двери.

На улице стояло лето! Восхитительный, невероятный июнь! На меня разом обрушились запахи еще влажных от росы трав, распускающихся цветов, нагретого камня, текучей воды и… немного конюшни. Но даже конюшня идеально вписывалась в этот невероятный коктейль ароматов.

Природа. Солнце. Свобода. Юность…

Миновав мощенную камнем площадку, я отошла подальше, чтобы рассмотреть замок во всей красе. Небольшое шато песчаного цвета в своей основе имело средневековый донжон[1] и еще пару сохранившихся с тех времен помещений. К ним, судя по всему, не так давно были пристроены более современные крылья в два высоких этажа, с треугольными крышами, напомнившие мне своими очертаниями замок Шантийи, фотографии которого я всегда разглядывала с огромным удовольствием.