16. Глава 6.1

— Татин, а тебе не надо помочь моей сестре подготовиться ко сну? — спросила я, в то время как девушка заплетала мне косу на скорую руку.

— Госпожа Каролина полностью отпустила меня на сегодняшний вечер к вам. Сказала, воспользуется услугами одной из горничных.

Так-так. Очень любопытно.

Я дождалась, пока камеристка закончит, и подошла к «контуару», а попросту — конторке, которая представляла собой гибрид комода и высокого письменного стола с наклонной поверхностью, и встала возле нее с самым умным видом.

— Знаешь, я, пожалуй, побуду еще тут, напишу парочку писем, — небрежно произнесла я, вертя в руках бронзовую чернильницу с узорной гравировкой. — А ты иди поужинай с Розиттой, у вас наверняка же еще не было возможности нормально поесть. Только оставь мне пару свечей. И возвращайся… скажем, через половину часа.

— Хорошо, мадемуазель.

Видимо, Татин и впрямь была голодна, потому что, получив «увольнительную», мгновенно исчезла из поля зрения. Едва она удалилась, я подхватила свечу на медной подставке, выскользнула в коридор и быстро огляделась по сторонам.

Путь открыт. Ну-с, пора навестить сестренку на сон грядущий.

Комнаты Каролины находились рядом с моими, однако, постучавшись, я не дождалась ответа. Более того, за дверями царила гробовая тишина — ни шороха, ни вздоха. Что ж, это было ожидаемо.

Побродив до дому в поисках сестрицы и нигде не обнаружив ее, я решила проверить последнее возможное место — нашу библиотеку, или точнее, бывшую библиотеку, так как почти все книги были недавно распроданы. Зал с остатками былой книжной роскоши располагался в торце одного из крыльев замка и, насколько я знала, туда сейчас никто не заглядывал, даже слуги. Подойдя к искомой комнате, я заметила неяркое свечение, льющееся из приоткрытой двери и невольно начала ступать тише, а когда услышала голоса, то и вовсе остановилась, прижавшись к стене.

— Конечно, я не могу торопить вас, мадемуазель, и ни в коем случае не буду. Хоть вы и не представляете, чего мне это стоит. С тех пор, как я увидел вас на том балу, мое сердце более не принадлежало мне ни минуты. Если бы я не был связан обязательствами с домом де Лоне, то отправился бы к вашему батюшке в ту же неделю, чтобы просить вашей руки.

Сначала я даже не узнала этот голос. Обычно спокойный и жестковатый, с безупречно выстроенными интонациями, сейчас он звучал иначе: приглушенно и мягко, даже ласково, бархатистые нотки обволакивали слух и будто погружали в некое подобие транса. Я не подозревала, что граф де Граммон при желании может быть и таким.

— Но теперь вы женаты, — тихо ответила Каролина. (Ну, конечно, кто же еще! С мадам Эжени графу не пришлось бы таиться по углам, они просто уединились бы в ее или его покоях, не мудрствуя лукаво.) — И мы уже никак не можем… не можем быть вместе.

— Отчего же? — Судя по звукам, мужчина подошел к моей сестре поближе. — Возможно, до вас уже дошли слухи о смертельной болезни моей жены. Смею подтвердить, это не слухи. Мне очень жаль бедняжку Аделин, но врачи не дают ей ни единого шанса. И, похоже, ее отец прекрасно знал о состоянии дочери, раз так торопился выдать ее замуж и так настойчиво убеждал меня исполнить свой долг и не опротестовывать помолвку, заключенную между мной и Аделин, когда мне было всего четырнадцать, а она и вовсе едва появилась на свет.

— О… мне тоже весьма жаль ее сиятельство. Я не была с ней знакома, но тяжкая болезнь в столь юном возрасте… Все это так печально.

— Вы добрая и прекрасная девушка, мадемуазель Каролина. Другой такой я просто не встречал. О, как бы я желал, чтобы нас не разделяли эти глупые условности. Долг есть долг, но все мое существо навеки отдано вам и только вам. Меня, разумеется, заботило здоровье вашей сестры, но приехал я сюда лишь для того, чтобы лишний раз увидеть вас.