Тиру в очередной раз подкинуло на подводных камнях, и, ударившись об лед головой, она потеряла сознание.

2. Глава 2. Жизнь в обмен

Сознание возвращалось по кусочкам, отдельными картинками. Тира помнила, как пришла в себя на берегу, кажется, её вынесло течением к реке и только по счастливой случайности не унесло к водопаду, и она не разбилась о камни. Хотя и так чувствовала себя сломанной — голова трещала, она с трудом дышала и все что смогла — это выползти на сухую землю. А потом снова отключилась.

Смутно помнила, как её подобрали, в несколько рук загрузили в телегу, она не узнала своих спасителей, но и они отнеслись к ней без должного уважения. Её даже не накрыли, и после ледяной воды Тиру трясло от холода и боли. Повозка направилась куда-то за горную гряду, и она силилась вспомнить, кому принадлежат эти земли. Память не работала, кажется, там жила часть слуг Милани, но они вряд ли стали бы помогать Хьюго. Впрочем, Тира свой плащ с гербом оставила у озера, а на ноже гравировка её матери, дочери дома Кастанса, наследницы драконьего пламени. Их все уважали и скорее всего именно поэтому решили помочь.

В следующий раз она пришла в себя, когда её занесли в дом — пустой, промороженный. Тут явно не жили постоянно, и от холода Тиру стало мутить, она даже не сопротивлялась, когда с неё сняли одежду и набросили тонкий плед. Тиру трясло так сильно, что зубы стучали и перед глазами плыло. Кто-то сунул ей в руки кружку с горячим клюквенным напитком, и она сразу потянулась за ней, с трудом смогла сделать несколько обжигающих глотков и снова провалилась в небытие.

Проснулась на следующее утро, за окном, затянутым бычьем пузырём, медленно поднималось зимнее солнце. Ей всё ещё было холодно, голова гудела, во рту пересохло. Приподнявшись, она заметила кружку у постели и с жадностью вцепилась в неё, пытаясь утолить жажду. На вкус жижа оказалась отвратительной, сильно пахла черёмухой и старой смолой, но другого питья не было, и Тира выпила все через силу.

Стоило отставить кружку, как к ней подсел мужчина лет тридцати, выглядел он как зажиточный горожанин, но на плечи был накинут дорогой камзол с вышивкой. При виде неё глаза Тиры расширились — мужчина носил гербовый знак Милани. Поперхнувшись ещё непроглоченным отваром, Тира закашлялась, села на постели от него подальше и натянула покрывало до подбородка, с ужасом вспомив, что не одета. Обнажённая и рядом с мужчиной.

— Как самочувствие? — поинтересовался тот вежливо, внимательно заглядывая ей в глаза, хотя взгляд его Тире не понравился.

— Как я сюда попала? — хрипло спросила она.

— Тебя брат нашёл, — ответил мужчина и махнул рукой куда-то себе за спину.

Тира, наклонившись, заметила ещё одного из Милани и страхом пронзило все тело. Ничего хуже и представить нельзя. Вряд ли Милани её отпустят живой, повезёт, если убьют сразу. Брат оказался высокий, мощный, лет двадцати пяти. Его Тира хоть и смутно, но помнила — Шон Милани учился с ней в одном колледже, как и остальные дети аристократических семей, посещал общие занятия. Но в прошлом году Милани окончательно лишились последних средств, поэтому парень больше в колледже не появлялся. Шон что-то варил у печи, готовил очередную порцию снадобья, и сильный запах, исходивший из того угла небольшой комнатушки, казался просто отвратительным.

Невольно скривившись, Тира вновь посмотрела на первого.

— Меня зовут Маори, — представился он, обходя все приличия и традиции знакомства, — второго — Шон, а самого нашего младшего, — Маори показал на окно, — Кноб. Он скоро вернётся, пошёл вешать твои вещи сушиться.