Но Нери в колледже не появился, причин тому могло быть много — подготовка к свадьбе, дела семьи или другие важные события. Свободное обучение позволяло переносить и пересдавать курсы сколько заблагорассудится, нужно только платить. А Нери были достаточно состоятельны, чтобы не ограничивать сына. Тира несколько раз садилась написать ему письмо и объясниться хотя бы так. Начинала и зачёркивала, бросала бумагу в камин. При личной встрече о своих проблемах можно сказать завуалированно, избегая прямых речей. На листе же все это выглядело отвратительно и мерзко, словно Тира выторговывала себе тёплое место взамен на молчание.

Настроение портилось вместе с самочувствием, Тире с каждым днём становилось всё хуже. Её мучила тошнота, плохой сон и постоянное нервное перенапряжение. Скорее всего, беременность была тут ни при чем — в ней остался выпитый яд, и она изводила себя переживаниям. Каждый день она боялась столкнуться с Милани, боялась, что её сокурсники узнают правду, но сильнее всего переживала из-за очередной встречи с отцом. Рано или поздно Лаурент объявит о помолвке, и тогда ей придётся дать чёткий ответ — согласна ли она на этот брак или нет. Тира не могла согласиться, не договорившись обо всем с Олафи, и не могла рассказать отцу о причине отказа. Если Лаурент узнает о приплоде от Милани и магической помолвке с Маори, одной поркой она не отделается.

Занятия длились семь дней из декады, следующие три дня аристократы проводили дома. За эти семь дней Тира накрутила себя настолько, что под конец с трудом могла подняться с постели. В колледже семье Хьюго принадлежал целый корпус одноэтажного общежития, и Тира жила с братьями и сестрой в большой комнате, разделённой на женскую и мужскую половину. Обычно они поддерживали дружелюбное общение, но после той злосчастной охоты все изменилось: Нефрит остался дома и на занятия не приехал, младшие братья, дети Берны, внезапно начали на неё коситься и перешёптываться, отчего находиться в их обществе стало просто невыносимо. Тира старалась убедить себя, что слишком мнительна и семья по-прежнему её любит. Но лишь Элиза желала доброго утра и приветствовала, пересекаясь между лекциями в коридорах. Амфер же принялся подшучивать над её нездоровым видом и намекать на беременность, хотя знать об этом не мог.

На занятиях общение между домами не поддерживалось, особенно неприличной считалась дружба у подростков разного пола, и друзей у Тиры почти не было. Только дети Кастанса относились к ней с теплом. Старшая дочь, Аньелла, наследница дома, — её ровесница, общалась с ней самого детства и могла бы назваться подругой, если бы не позиция Лаурента, считающего, что Тире ни к чему друзья. Анни нередко помогала с математикой, с которой Тира не справлялась. Ее брат, второй сын, Ренцо, изредка занимался с ней фехтованием. Учитывая, что Тира ненавидела шпагу, эти уроки, без намёка на превосходство или осуждение, помогали подтянуть технику.

Именно поэтому в столь тяжёлые для себя дни Тира тянулась к Кастанса как никогда. И на фехтовании упорно вставала в пару к Ренцо. Дошло до того, что над ними стали подшучивать, называть парочкой, хотя Кастанса являлись её родственниками по линии матери. Тиру эти насмешки мало беспокоили, у неё и без того хлопот хватало, но в последний день декады учитель потребовал нового противника и поставил её к Рэмилю Тедеско, словно намеренно издеваясь и нажимая на болезненные точки. И Тира, сославшись на плохое самочувствие, убрала оружие и ушла с урока.