Всхлипываю, когда мужчина ладонью удерживает меня за живот, второй дотрагивается до интимного места. Набирает рот слюны и, раскрывая меня пальцами, сплевывает, смачивая между ног. Сердце застревает в горле, когда начинает растирать влагу, задерживаясь на эрогенной зоне. Я пугаюсь до одури новых ощущений и реакций собственного тела.

— Подожди!

Захлебываюсь, дергаюсь, вытягиваю ладонь, как преграду. Но Замут уже не слышит. Он берет в руку член и медленно вводит его в меня, наблюдая. А я будто сгораю изнутри до пепла, царапаю ногтями обивку дивана. Чудовище нервно хмурится от моей тесноты, вынимает член, сплевывает на него и снова вторгается.

— Потерпи, сейчас привыкнешь.

Не выдерживая, он толкается сильнее, вгоняя в меня горячую плоть. Я дугой выгибаюсь и кричу, ощущая внутри твердое, большое, инородное. Чудовище наваливается на меня сверху, заглушает крик поцелуем. Он тихо стонет мне в рот и начинает медленно проникать, раз за разом повторяя движения бедрами. Ласкает языком, сплетая его с моим, заставляет дышать его ароматом вместо кислорода. Он беспорядочно тискает меня, целует, облизывает кожу. Вновь и вновь присваивает себе. Просторная комната наполняется звуками порочных шлепков, одурманенного кайфом Замута и моими тихими слезами.

— Нравится… как я тебя… трахаю? — осипло спрашивает, ударяясь головкой в самую глубь.

— Мне больно!

Кричу от шока и извиваюсь, задыхаюсь от осознания произошедшего. Чудовище замирает и будто чернеет. Щурится. Отстраняясь, он вытаскивает из меня член и видит на нем кровь.

6. Глава 6

Не выдерживаю, прикусываю губу, слезы сами катятся из глаз. Трясусь, на слабых руках поднимаюсь, усаживаюсь и обнимаю колени. Замут проводит ладонью по длине, чтобы убедиться, что ему не показалось.

— Порвал…

— Ой… — я легонько касаюсь себе между ног и вздрагиваю, когда возвращаю ладошку, а на ней алые пятна. — Замут… как же так случилось? Смотри, смотри! Что же ты наделал…

Вытягиваю руку к наемнику, словно мужчина не в курсе. Навзрыд плачу.

— Отставить истерику. — Серьезно говорит и перехватывает мое запястье. — Почему не сказала, что с мужиком ни разу не была? — Я бормочу невнятно в ответ, лицо Чудовища размывается. Он продолжает: — Больно? Спрашиваю тебя, до сих пор больно?

Он одергивает мою руку, приводя в чувства и суровую реальность моего первого опыта.

— Терпимо.

Низ живота саднит и ощущение наполненности, движений Чудовища во мне все еще есть, но я решаю об этом умолчать. Мне даже на расстоянии кажется, что Замут все еще берет мое тело. Он поправляет свою одежду. В его глазах нет восторга и радости, скорее наоборот — разочарование.

— Помойся, — говорит он.

Пытаюсь встать с гордостью, но ноги не слушаются, подгибаются. Как подстреленная собака, сползаю с дивана, беру с пола тряпку, в которую превратилось мое платье, и шатко плетусь в душ. Открываю дверь и останавливаюсь у порога, интуитивно оборачиваюсь. Замут, сидя на диване, неотрывно прожигает глазами стену.

— Мне бы водичку включить… теплую…

Молнией он переводит взгляд, впивается в меня незримыми импульсами, от которых я невольно отшатываюсь. В самую суть заглядывает, дергает бровью и рычит:

— Крайняя правая кнопка.

Киваю и быстренько юркаю в ванную.

Это конец. Если брат узнает о случившемся, то собственными руками придушит. Айхан больше не сможет продать меня за такую цену, о которой мечтал. Мой грех слишком тяжек, а невинность, отданная врагу семьи, поставила крест на судьбе.

Рассматриваю себя через зеркальное отражение и с размаха отшвыриваю платье.