— Тебе зачем знать?

Стережется, не хочет перед незнакомцем убежище свое открывать, да и то правильно.

— Есть хочешь?

— Неуж угостишь?

— По-царски, ветчиной. Только хлеба нет.

— Не обижусь!

И захохотал, показывая крепкие зубы.

Дошли до усадьбы. Как только Алексей подошел к дому, из него выбежали два мужика и кинулись убегать. Очередные мародеры. Застрелить бы для острастки, да не хочется выстрелом внимание привлекать и жалко пороха и пули. Склада боепитания поблизости нет, и правильнее пулю на француза использовать, чем на своего. Хотя мародер ничем не лучше чужака, тоже грабить и наживаться на чужом горе норовит.

Отпер ключом дверь подвала, спустился, тесаком хороший кусок толщиной в ладонь отхватил. А подумавши — еще кусок, потоньше. Во двор вышел, кусок побольше новому знакомому отдал, себе поменьше оставил, все же поел ветчины утром. Очень хороша, но пить после нее хочется сильно. Несколько минут молчали, занимаясь едой. Поев, лесогон ладони о бороду вытер, как было принято в деревнях.

— Хороша свинина. Хлебушка бы только.

— Сам бы не отказался. Партизанишь-то давно?

— Седмицу. Троих уже к праотцам отправил, прости меня Господи!

И перекрестился.

— Топором? — удивился Алексей.

— Другого оружия не имею.

В деревнях топор — и плотницкий инструмент, и оружие. Работать им приучались с малых лет.

— Предлагаю действовать вместе. Сподручнее ­вдвоем.

— Годится.

И Матвей протянул руку для пожатия.