– Убью, щенок! – папа с висящей на нём Улыбакой направляется к Ромке, а меня, наконец, размораживает.

– Папа, он ничего не делал! – я тоже бросаюсь к нему. – Правда!

Ромка уже поднялся, немного поморщившись, и смотрит снова на меня.

Только не смотри так, Ромочка!

Я успеваю встать между двумя мужчинами, повернувшись к Ромке спиной. Не могу выносить его взгляд.

– Ну папа, послушай меня! – выставляю руки вперёд. – Он ни при чём!

– А кто это сделал? – грохочет он, потянув рваное кружево моей сорочки.

– Это я сама… нечаянно, а Рома… он просто зашёл… – со спины Ромкины руки резко сдвигают меня в сторону.

– Ночью зашёл?! – очередной папин вопрос сопровождается новым ударом, а я висну на его руке, захлёбываясь рыданиями.

Ромка сползает по стене, а его обезумевшая мать молотит кулаками моего папу, мне тоже случайно прилетает по голове. Поделом! Улыбака охает, отталкивает папу и бросается к Ромке.

– Сыночек, любименький! Ромочка мой, да что же это?! Да за что?

– Ой, папка, что ты натворил? – тихо скулю и, столкнувшись с серым взглядом, вздрагиваю.

Что же я наделала?

– Мам, всё нормально, успокойся, не плачь, – Ромка снова встаёт на ноги и вытирает тыльной стороной запястья подбородок, размазывая кровь.

Слёзы, которых так долго не было, очередным потоком льются из моих глаз, а Ромка качает головой и усмехается – не со злом… Он смотрит на меня с жалостью.

– Глупенькая ты, Лялька.

Я согласно киваю – да – очень глупая! Только не смотри так!

– Прости, – произношу одними губами, – прости меня.

Он кивает и, пошатываясь, покидает мою комнату вместе с подвывающей Улыбакой.

Что же теперь будет? Я продолжаю судорожно всхлипывать и ощущаю тяжёлую ладонь на своей голове. Мой грозный сильный папа выглядит непривычно растерянным.

– Лали, расскажешь, что произошло? – его тон, как всегда, ласковый, только голос звучит устало.

Папочка мой – он самый дорогой для меня человек на этом свете и всегда меня понимает. Конечно, я всё ему расскажу. А кому мне ещё рассказывать?..

4. Глава 3

Закутанная в махровый халат, я сижу на коленях у папы в его надёжных и крепких объятиях. Он баюкает меня, приговаривая:

– Никакая ты не глупая, моя маленькая девочка, просто ты влюбилась. Ничего, всё пройдёт…

– Не хочу, чтобы проходило, – шепчу очень тихо, но он слышит.

– Всё будет, как ты захочешь, моя нежная Лали.

– А вдруг он не простит и не захочет здесь больше жить? – я заглядываю в папины глаза, ища в них ответ.

Он всё всегда знает и никогда меня не обманывает. Неясный шум за дверью привлекает наше внимание…

– Подожди-ка, котёнок, – папа пересаживает меня с колен на кровать и быстро направляется к выходу.

А я что – тут, что ли, буду сидеть? Я за ним!

– Тимур, не прикасайся ко мне, – женский голос звучит очень жёстко и кажется совсем незнакомым. – Я уже всё решила.

– Анют, нам надо поговорить, – голос у папочки напряжённый.

Я хмурюсь и выглядываю за дверь. Надо же – всё время забываю, что Улыбаку зовут Анюта. Вот только сейчас она ни разу не Анюта и уж тем более не Улыбака. Эта воинственная свирепая женщина больше похожа на Анку-пулемётчицу. Кто бы мог подумать, что такая улыбчивая, уступчивая и услужливая тётка способна быть такой злой и несговорчивой.

Она не готова ни говорить, ни слушать, и даже видеть нас не хочет. «Я не останусь», «Я уже всё сказала». Тоже мне – потеря потерь! Мне обидно за моего папу – с ним так никто и никогда не смеет разговаривать. Хочется поставить на место эту заблудившуюся матрёшку… Вот только сейчас всё по-другому, и мы с папкой оба реально накосячили.