И все же, он не мог отделаться от ощущения, что девушка продолжает выставлять его дураком, пусть и столь безобидными словами. Не выдержав, Андерос резко развернулся, на миг заметив изумленное выражение, мелькнувшее на лице девчонки. И, даже не думая о том, что произойдет дальше, обхватил девичьи руки своими крепкими ладонями, со всей силы дернув наложницу на себя. Ему вовремя удалось перехватить ее так, чтобы удержать в своих руках, однако не сумел избежать того, чтобы вместе с наложницей не уйти под воду. Миг хаоса и звук белого шума, раздавшегося под толщей вспененной воды, и вот они уже вновь над поверхностью обжигающей воды. Девчонка, явно не ожидавшая подобного от правителя, принялась испуганно утирать глаза, судорожно сбивая пену со своего побелевшего лица. Адерос же смотрел на нее с замиранием сердца, впервые за долгое время видя живые эмоции на лице девчонки. Она, словно упавшая в пруд кошка, разъяренно уперлась ладонями в оголенную грудь императора и теперь просто пыталась отдышаться.

- Зачем… Зачем вы это сделали? - выдохнула наложница, в какой-то миг наконец поддавшись спокойствию. - Я не имею права находиться в одной купальне с Вашим Императорским Величеством!

- Здесь нет никого, кроме нас двоих, — спокойно произнес Андерос, наблюдая за тем, как девчонка встала на ноги, оказавшись по пояс в воде.

Она стояла прямо перед мужчиной, видимо надеясь вот-вот покинуть купальню. А Андерос, тем временем, смотрел на девчонку снизу вверх, завороженно наблюдая за беспощадными струйками воды, что стремительно стекали по ее телу, к которому так беспощадно липла одежда, повторяя каждый выступ, каждый бугорок, подобно второй коже. Он практически не дышал, глядя на то, как красиво теперь была очерчена ее судорожно вздымающаяся от тяжелого дыхания грудь. Наблюдал за тем, как вырисовываются контуры ее набухших сосков, как чуть выступает округлый живот, как складки платья уходят в треугольный разрез между бедер… И тогда, не выдержав, мужчина вновь схватил наложницу за руку, с силой заставив вновь опуститься в горячую воду.

Теперь ему казалось, что он играет сам с собой, намеренно оттягивая столь желанные мгновения наслаждения с девчонкой. Андерос невольно задумался над тем, что, должно быть, напрочь лишился рассудка, раз заставляет себя так изнывать от желания, но все равно старается держать дистанцию. То же самое он мог бы испытать во время сильнейшей жажды: горло невыносимо сушит, язык превратился в наждачную бумагу, а губы потрескались в кровь, но перед ним стоит желанная чаша с прохладной водой - лишь руку протяни. Однако, он словно намеренно причиняет себе боль, держась на расстоянии от столь необходимой для жизни воды. Так было и с этой девчонкой. Он смотрел на нее, мокрую и горячую, мог прикоснуться и овладеть ее телом лишь по одному зову эрегированного члена. Однако, изнывая изнутри от дрожи, он продолжал оставаться непоколебимым внешне. Кто-то однажды сказал, что запретный плод еще более сладок, чем тот, который так просто свалился в руки. Возможно, все дело в том, что девчонка сама не спешила бросаться в его ноги. Она не отвергала его, но и не шла на встречу. И в глазах ее не было никакого обожания. Может быть, близость с этой девкой доставит ему безграничное удовольствие лишь тогда, когда она сама будет его умолять об этом?

Ему нравилась близость с наложницами. Однако, каждую проведенную ночь он мог сравнить разве что с хорошим приемом пищи. Все вкусно, но со временем приедается настолько, что начинает тошнить. Даже самое излюбленное блюдо в конце концов осточертеет. Но, разве можно отказаться от горячей похлебки, когда не ел так долго? Вот и теперь, молча глядя на девчонку, что даже не думала шелохнуться под пристальным взглядом своего правителя, Андерос начинал испытывать оглушающий голод.