И эти люди называют себя врачами! И это они считают осмотром! Да у нас в Союзе за такое штрафуют и сажают! Просто дикость! Хорошо хоть я больше не буду иметь дел со здешними «Знающими»…

Минут через десять на дорожку вышла девушка, которую я встретила в коридоре; она шла, покачиваясь. Распознав неладное, я обратилась к своим способностям и предугадала обморок. Сорвавшись с места, я успела добежать до девушки прежде, чем она упала бы, и обхватила ее за талию.

— Держись, сейчас сядем, — сказала я жертве осмотра и усадила ее на скамью.

Увы, я всего лишь диагност, и в отличие от своих умелых в психокинезе и энергетических манипуляциях коллег могу только видеть проблему, а не лечить ее. То есть, конечно, лечить я тоже могу, но стандартными средствами, а не наложением рук и теплом.

Но девушке уже и так стало легче; ресницы ее затрепетали, а потом взгляд черных глаз остановился на мне.

— Дыши глубоко и ровно, — велела я. — Я приведу помощь.

— Знающих? — слабо произнесла черноглазая. — Эти меня вообще прикончат… воды бы глотнуть…

— Сейчас, — кивнула я и поторопилась обратно в здание.

Что за садисты здесь работают, а?

3. Глава 3

Позже, когда Аринна спросила, как мне понравился Отбор, то есть его начальный этап, я сказала, что он ничем не отличается от обычного медицинского осмотра по работе – даже грубость та же самая. Рассказала я и о том, что одной девушке после осмотра стало плохо, и она чуть в обморок не упала.

Агни вставила:

— Так она видели, какая чернявая? У нас таких смуглых нет; это чужая кровь, слабая. Вот и не вынесла проверки.

— Мне тоже плохо стало, — сказала я.

— Земная кровь, — пожала плечами Гелли.

Нам пришлось задержаться в доме Знающих из-за той ослабевшей девушки, и сестры этим остались недовольны – разбурчались, что я зря переживала из-за какой-то чужачки. Но мне плевать, что обо мне подумают: я просто не имею права оставить слабого человека без помощи.

Когда мы долетели до дома, и сестры кинулись рассказывать отцу о страшном-страшном осмотре, Аринна произнесла:

— Не принимай близко к сердцу слова девочек о земной крови. Ты отнимаешь у них внимание, к которому они привыкли, вот они и…

— Ревнуют?

— Да, именно ревнуют.

Я кивнула; Рубби совсем не обязательно знать, что я эмпат и в курсе того, какие чувства ко мне питают сестрицы. Люди вообще эмпатов не любят, ведь сложно расслабиться с тем, кто знает, что ты чувствуешь в его присутствии. А я, выражаясь техническим языком, к тому же умею работать не только на «прием», но и на «настройку», внушать эмоции, но обычно этого не делаю – вопросы морали, во-первых, диктуют невмешательство, а во-вторых, голова болеть начинает.

Выслушав дочерей, дядя подошел ко мне; Гелли и Агни так и полоснули меня острыми взглядами. Потерпите, девчонки, скоро я улечу… Аринна отошла к девушкам, и они вместе зашли в дом.

— Ну, — поинтересовался Рубби, — как тебе Отбор? Не напугали Знающие?

— Я бы скорее назвала их Злющими.

Брил улыбнулся, а в моем присутствии он улыбается нечасто, и протянул:

— Знающие славятся своей строгостью, но они справедливы.

— У них своеобразные методы оценки психокинетического уровня.

Улыбка пропала с лоснящегося лица дяди; у него есть склонность к ожогам, и он вынужден постоянно наносить на кожу плотные средства, защищающие от ультрафиолета. А я вот, хоть и тоже белокожая, загораю хорошо.

— Все время забываю, что ты врач… Земляне слишком рано отдают детей на обучение.

— Земляне живут двести лет, так что чем раньше выучиться, тем лучше.

— Но ты проживешь дольше, — уверенно сказал дядя.