— Потому что от него зависит вся дальнейшая жизнь, — ответила Гелли, тоже сильно волнующаяся. Для обеих дочерей Брила и Аринны Рубби этот Отбор – первый в жизни. — Если нас признают больными на медицинском осмотре, никто не возьмет нас замуж.

— Как врач-диагност могу сказать с уверенностью, что вы обе полностью здоровы, — заверила я.

— У нас другие методики, так что сказать точно может только наша комиссия, — не очень-то вежливо ответила Гелли.

Я сделала себе заметку на память больше не успокаивать «сестер». Не хотят меня, дипломированного специалиста, слушать? Ладно, пусть тогда варятся в котле страхов и нервов. Я как эмпат могла бы и успокоить их, придать уверенности, но они явно не желают моей помощи.

— Отбор очень важен для нас, Дарья, — сказала Аринна. — Особенно в этом году, когда царь не выбирает наложниц. Нынешний Отбор устраивается, чтобы подобрать царевичам Нису и Ве́йлину жен.

— Наложниц они тоже будут выбирать?

— Да, могут и наложниц присмотреть, но царь Эйл намерен женить сыновей, а выбирать одновременно жену и наложницу считается дурным тоном.

Агни покраснела и начала усерднее обмахиваться веером. Зачем она вообще взяла веер, вопрос сложный, ведь в салоне аэрокара и так прохладно. Аринна глянула в окно и, повернувшись к дочерям, сказала:

— Успокаивайтесь, девочки. Бояться нечего – вы в полном порядке. Мне нельзя с вами; у ворот вас встретит Знающая и укажет, куда идти.

Агни порывисто встала, отбросив веер, и панически взглянула на мать. Та тоже поднялась, склонилась к дочери, тихо сказала что-то и поцеловала ее в лоб. Следующей поднялась Гелли и тоже получила от матери напутственное слово и поцелуй. Девушки вышли из аэрокара; направилась к выходу и я.

— Дарья, постой, — окликнула меня Аринна.

Я обернулась, и женщина, подойдя, окинула меня взглядом. Я, как и сестры, надела свободный костюм нейтрального серого цвета; проходящим Отбор юницам не рекомендуется ярко одеваться и краситься. Тетя поправила воротник моего костюма и предупредила:

— Тебя ждет более придирчивый осмотр, но не пугайся и будь почтительна.

Я кивнула, а потом почувствовала влажный поцелуй на лбу – Аринна и меня «благословила». Не теряя времени, я спустилась с подножки и последовала за сестрами, идущими к воротам и охране. Уловив смутное-эмоциональное, я обернулась и заметила капитана Айджа; он всегда где-то рядом и не сводит с меня глаз. Неприятно, конечно, такое внимание, но это его работа.

Стайка четырехкрылок вспорхнула из кустов при нашем приближении; я залюбовалась зелеными птичками с радужными крыльями. Живность Фолкора вообще яркая, насколько я успела увидеть, а уж какой здесь подводный мир! У меня после морской прогулки с нырянием до самого вечера голова кругом шла от впечатлений.

Сестры меж тем уже дошли до ворот и протянули Знающей, коротко стриженной даме в сером, свои персональные карты – аналог паспорта. Я тоже подошла и вручила свою карту; дама смерила меня взглядом и пропустила.

Дорожка вела к бледно-розовому, с лепниной, зданию в два этажа; думаю, когда-то этот милый дом, скромно устроившийся в тени сада, был жилым. Мы поднялись по лестнице в три ступени; двери были распахнуты. Я смиренно вздохнула, почувствовав тяжесть чужого волнения – в толпе меня быстро настигает головная боль. Холл был полон девушек или, как говорят здесь, юниц. Сестры подошли к стойке, за которой стояла еще одна Знающая, тоже суровая, тоже в сером и тоже коротко стриженная. Проверив наши карты, она подняла на меня заинтересованный взгляд и сказала: