Мгновением, черной тенью рядом с предводителем появилась нечисть и сообщила:

— Светлые приближаются. Атаковать?

Зловещая улыбка стала шире. Вейшенг смотрел исключительно на меня, нагло, покровительственно. Я по-прежнему держала меч.

— Нет. В другой раз.

— Да, глава. — Тень исчезла.

Вейшенг хитро сощурился и томно произнес:

— Подаришь мне следующую ночь, моя храбрая Аи?

Стиснув зубы, я смотрела на демона, ненавидя, презирая! А он, усмехаясь, медленно растворялся в пучине синего пламени. До последнего всполоха огня, я была центром его внимания.

* * *

Прибывшие Светлые устроили для выживших лагерь: согревающее тепло привычного костра, благородный запах корицы и вкусный аромат куриного супа, теплые пледы, горячий чай с жасмином. Накормили нас, напоили, кто был ранен — оказали медицинскую помощь.

И вот мой друг Лей, усевшись рядом, жадно и с восторгом принялся уплетать свежеприготовленный бульон.

— Как же вку-у-усно, — восхищенно протянул он, облизываясь. — Аи, — Лей проглотил и продолжил: — почему не ешь?

Я задумчиво посмотрела на булочку с корицей в правой руке и на чашечку с чаем — в левой. Булочку отдала Лею.

— Возьми. Аппетита нет.

Отказываться парень не стал.

— Зря-зря. Почему аппетита нет? Нечисть одолели, — пожал плечами он, — завтра увидим столицу.

— Не одолели, — мрачно подчеркнула я. — Нас пощадили.

Лей махнул рукой.

— Без разницы. Живы — и ладно. — Лей пару раз зачерпнул супа, а потом, вытерев губы рукавом, мечтательно вздохнул: — столица царства Рассвета — город Чуан. А ведь туда так просто не попасть, но мы попадем! — друг игриво поиграл бровями и легонько ткнул меня локотком в бок. — Представляешь?

— Не строй розовые мечты, — предупредила я, — жизнь здесь и в столице не поменяется. Кисэн отдадут в местный дом Наслаждений. Нас вместе с ними.

Лей отставил тарелку и обиженно сложил руки, хмыкнул.

— В Чуане будет больше работы, выше жалование, легче выкупить свободу.

— Хозяйкой дома уже будет не госпожа Сян, — вернула я друга с небес на землю, — а другая госпожа, которая, приняв нас, установит для свободы другую сумму. И я уверена, сумма будет намного, намного выше.

Лей заметно потускнел. Промолчав, парень взял тарелку и продолжил молчаливо есть. Я тяжело вздохнула. Теперь чувствую вину перед другом, безжалостно разбила мечты. Иногда я даже завидовала его наивности и беспечности; жить, наверное, проще, когда живешь мечтами. Пусть и несбыточными.

Я посмотрела на дно пустой чашки. Ничего не сообщая Лею, направилась к тележке, где Светлые разливали напитки и выдавали тарелки с едой.

Натянув повыше плед, пока шла, из-под ресниц рассматривала спасенные семьи. Люди были напуганы и абсолютно дезориентированы. Дети плакали. Это мне терять нечего: один дом бесчестья поменяю на другой, а им…

Я остановилась. Меня привлек лес. Тьма, спрятанная за сплетенью сонных деревьев, притягивала; казалось, она также внимательно рассматривает в ответ. Будто еще мгновение — и нечисть покажет свой уродливый вид.

Я поморгала, опуская взгляд на малахитовую траву под ногами. Невольно подумала о Вейшенге — и снова всмотрелась в густую тьму. Улыбнулась. Почему-то вспомнила, как Девятихвостого лиса описывают в страшных детских историях: уродливый лис-оборотень с рогами и клыками.

Вейшенг не такой. Предводитель нечисти — ирония! — наоборот, совсем нестрашный. И рогов у него нет. Он другой… Приходит тихо, с жестокой улыбкой на устах; красивый, как самый ядовитый цветок, к которому нельзя прикасаться; он не пугает, а приглашает встать на его сторону.