– Сейчас причалим к берегу и двинемся к тасконцам пешком, – проговорил Жак. – Буди Вилла, он останется сторожить шлюпку. Надеюсь, встреча с местными жителями не принесет новых неприятностей.

Землянин осторожно повернул лодку и начал тихо грести. Каждый всплеск или удар веслом теперь звучал в голове как сотня колоколов. Казалось, что сюда вот-вот сбежится весь лес. Но природа спала, а унимийцы находились достаточно далеко. Еще пара мощных гребков и дно шлюпки зашуршало о прибрежный песок. де Креньян и Салан быстро вытащили лодку на траву. Отдав необходимые распоряжения Белауну, француз уверенно зашагал на север. Сзади, еле поспевая за ним, двигалась аланка.

Пройдя около двухсот метров землянин резко сбавил темп. Нырнув в кусты, маркиз начал медленно пробираться вперед. Возле костра расположилась большая группа мужчин, однако бодрствовали лишь трое. Разглядеть их в полумраке было трудно, но оружие у тасконцев Жак не заметил. Землянин посмотрел на Линду и негромко сказал:

– Пошли.

Путешественники выбрались из зарослей и смело направились к местным жителям. Унимийцы заметили чужаков почти сразу, но никаких мер предосторожности принимать не стали. Складывалось впечатление, будто собственная безопасность этих людей абсолютно не волновала. Француз остановился в двух метрах от тасконцев и вежливо произнес:

– Доброй ночи. Не будете возражать, если маленький отряд скитальцев погреется возле вашего огня?

– Ради бога, – спокойно ответил бородатый мужчина лет пятидесяти.

Де Креньян сразу обратил внимание, что местные жители отодвинулись от незнакомцев и пересели на другую сторону костра. Это настораживало. Воин невольно положил палец на спусковой крючок автомата. Беглый осмотр унимийцев привести в восторг путников никак не мог. Некогда приличная одежда превратилась в плохо заштопанные грязные, декадами не стираные лохмотья. Выдержав паузу, маркиз попытался завести разговор.

– Вы довольно беспечны, – вымолвил землянин, тревожно озираясь по сторонам. – Неужели не боитесь нападения? Сейчас на Униме много разных мерзавцев, желающих поживиться чужим добром.

– Тем хуже для них, – злорадно усмехнулся тасконец. – Мертвецам смерть не страшна. Мы все уже давно покойники.

– Судя по вашему внешнему виду, этого не скажешь, – возразил Жак.

– Глаза, к сожалению, многого не видят, – проговорил унимиец. – С точки зрения физиологии я еще жив, но моя душа умерла. Нас практически здесь ничего не держит. Жители Энжела влачат жалкое существование. Некоторые люди не выдержали мучений и покончили с собой.

– Так значит, заброшенное поселение, которое мы видели на берегу, принадлежит вам? – догадалась Салан.

– Принадлежало, – уточнил мужчина. – Прошло больше месяца с тех пор, как мы его покинули. Оставаться там у нас не было сил. Увы, спасения нет нигде. Старуха Смерть преследует несчастных людей по пятам. Энжелцы прогневали бога и теперь сполна платят за грехи.

– Что же с вами случилось? – поинтересовалась аланка.

Тасконец неопределенно пожал плечами и устало проговорил:

– Мы и сами толком не поняли. Однажды к нас забрел голодный измученный путник. Он едва передвигал ноги. Чужаки появляются в поселке редко и потому незнакомцу оказали достойный прием. Люди надеялись услышать рассказы о дальних странах, о жизни в северных городах. В домах ведь сохранилось много книг о древней могущественной цивилизации.

Смахнув со щеки скупую мужскую слезу, унимиец продолжил:

– Путешественник быстро слабел и умер через два дня. А спустя декаду в Энжеле появились первые больные. Поначалу никто не обратил на данный факт должного внимания. Однако эпидемия стремительно распространялась, поражая все новых и новых жителей. Вскоре стало ясно – поселок обречен. Люди пытались укрыться в домах, не выходили на улицу, не общались с соседями. Увы, драгоценное время было упущено. Энжел вымирал целыми семьями. Поначалу родственники хоронили своих близких, но затем перестали делать и это. Чтобы остальные знали о распространившейся болезни, на дверях рисовали черный крест.