– Перестань, – оборвала Жака женщина. – Мы не дети. От подобных промахов никто не застрахован. Все заранее не предусмотришь. Так зачем и себе, и другим трепать нервы. Надо бороться и искать выход из сложившейся ситуации. Не исключено, что эпидемия тоже часть войны. Силы Тьмы в средствах не церемонятся.

С момента высадки в лагерь энжелцев минуло семь суток. Трудно в двух словах описать то, что происходило в эти дни. Когда рассвело, и путники вошли в маленький поселок, состоящий из трех десятков шалашей, их охватил настоящий ужас. Даже Линда не ожидала увидеть подобного кошмара.

На небольшой поляне в центре лагеря лежали два трупа. Мужчины умерли минувшей ночью. Лица бедняг исказила гримаса боли и отчаяния, конечности неестественно выгнулись в предсмертной судороге. На груди и руках одного из тасконцев отчетливо виднелись гнойные язвы. Удивительно, но местные жители совершенно не обращали внимания на покойников. Каждый занимался своим делом: кто-то рубил дрова, кто-то свежевал тушу кона, кто-то готовил завтрак.

– Их надо убрать отсюда, – осторожно произнесла аланка.

– Не беспокойтесь, скоро мертвецов унесут, – ответил бородатый унимиец по имени Клод.

Именно он сейчас руководил уцелевшими людьми. До начала эпидемии мужчина был скромным учителем и среди своих сограждан особыми достоинствами не выделялся.

– Чтобы хоть как-то оттянуть конец, мы живем обособленными группами, – пояснил тасконец. – Общение между ними полностью исключается. Поэтому умерших хоронят только родственники.

– Это дает результат? – уточнила Салан.

– Отчасти, – вымолвил унимиец. – Сейчас у нас одиннадцать семей общей численностью в девяносто шесть…, точнее в девяносто четыре человека. В пяти семьях пока нет ни единого случая заболевания. Они последняя надежда Энжела. Может хоть кто-то уцелеет…

– А вы? – спросилде Креньян.

– Мне не повезло, – с горечью сказал мужчина. – Юноша лежащий справа – мой племянник. Несколько дней назад я похоронил сына и брата.

В этот момент к Клоду подошла женщина лет сорока пяти. Когда-то тасконка отличалась небывалой красотой и статью. Ее фигура и сейчас выглядела великолепно. Однако трагические события, обрушившиеся на поселение, оставили свой жестокий след на лице унимийки. Под глазами образовались синеватые мешки, шею и щеки прорезали многочисленные морщины, в темных, густых волосах виднелась обильная седина. Она бросилась на грудь мужу и, утирая слезы, тихо произнесла:

– Заболели Макс и Криста.

– Господи, за что такое наказание? Неужели ты не мог пожалеть, хотя их? В чем виноваты безгрешные души? – вырвалось у тасконца.

Энжелец повернулся к путешественникам и проговорил:

– Извините меня. Речь идет о моих внуках. Бедняжкам пять и семь лет. После смерти их отца мы пытались уберечь детей от заражения. Построили отдельный шалаш, не прикасались к вещам, соблюдали предельную осторожность. Не помогло…

– Если инфекция передается воздушно-капельным путем, подобные меры бесполезны, – заметила врач.

Тасконец и воины быстрым шагом направились к северной оконечности поселка. Возле высоких стройных деревьев располагались шесть неказистых, покосившихся шалашей. Около самого маленького безутешно рыдала женщина лет двадцати пяти. Клод подошел к невестке и попытался ее успокоить. Между тем, Линда откинула полог и протиснулась внутрь. На мягком матрасике лежали двое детей. Они были явно напуганы и настороженно поглядывали на незнакомого человека.

– Как вы себя чувствуете? – ласково спросила аланка.

– Хорошо, – очень тихо прошептала девочка. – Только голова немного кружится.