Первым делом Влада отправилась во двор рубить дрова. Лес с вечнозелеными вековыми елями начинался всего в двух улицах от ее дома, и Влада была среди первых, кто получал массивные заготовки, которые дальше разрубали на поленья. И если в глобальных масштабах власти Инверно заботились о жителях – каждый получал достаточно древесины, чтобы выжить, то о практически моментах никто не задумывался. Вот и теперь Влада вздохнула, глядя на трехметровый ствол диаметром около полуметра. Топор сразу показался неподъемно тяжелым.

Раньше она не гневила судьбу и безропотно размахивала топором. Потом появился он и на время сделал так, что Влада чувствовала себя самой счастливой и беззаботной. Рубил дрова, носил воду, топил печь. Даже готовил. А потом, когда жизнь Влады вернулась в, казалось бы, привычное одинокое русло, бытовые мелочи вдруг стали невыносимыми.

Девушка посильнее взялась за топор и принялась за дело. Замахивалась всем телом и с силой опускала чугунный наконечник в податливую древесину. Запахло смолой и сладостью умирающего дерева. Полетели в сторону щепки и кора, которую Влада забыла отодрать, чтобы пустить на растопку.

В каждый замах она вкладывала все больше сил и накопившейся внутренней боли. Владе сделалось жарко, пот стекал по лбу и жег глаза. Девушка уже сняла варежки, скинула с головы платок и распахнула тонкий полушубок. Теперь она кожей ощущала отполированное поколениями древко топора, сжимала его сильнее и обрушивала удар за ударом на распадающееся на части дерево. На душе стало чуть легче, когда спустя час перед девушкой оказалась небрежная гора дров и щепок.

Влада разрумянилась, волосы растрепались, а на губах играла довольная улыбка. Все же физический труд – отличный способ расслабиться и привести мысль в порядок. Жаль, он не избавляет от душевной боли раз и навсегда.

Когда Влада вернулась в дом, руки чуть подрагивали от усталости. Хотелось сбросить с себя все, расхохотаться, вновь выбежать на улицу и ухнуть прямо в ледяную воду, как после бани. Но это развлечение девушка оставила до лучших времен и для приятной компании.

Чуть остыв, переведя дух и сделав несколько глотков остывшего травяного чая, Влада отправилась за водой. Снег – это, конечно, удобно. Но только когда у тебя много времени ждать, чтобы он растопился, и несколько раз бегать за новой порцией на улицу. В будни дома должна быть вода.

Четыре пустых ведра ждали у входа. Влада водрузила их на деревянные сани, воткнутые снаружи в сугроб, потуже затянула пояс полушубка, снова натянула варежки и только платок оставила дома, позволив рыжим волосам разметаться по плечам и ловить отблески солнца, готового вот-вот снова скрыться за плотной облачностью.

После работы топором морозец не так уж раздражал, а даже приятно пощипывал щеки. Влада шла по хорошо утоптанной дороге, которую в кои-то веки за ночь не завалило свежим рыхлым снегом. Под валенками приятно хрустело, и девушка даже тихонько напевала себе под нос. Легкие сани с пустыми ведрами, чуть позвякивая, тянулись сзади на веревке.

Знакомую фигуру в конце улицы она узнала, стоило той замаячить на горизонте. Его она бы не спутала ни с кем. Походка чуть в развалку, как у многих мужчин. Коренастый, невысокого роста с чуть седеющей бородой и усталым взглядом темно-карих глаз. Обычный мужчина средних лет по меркам всего мира и центр Вселенной Влады, который вдруг разрушил весь ее мир.

Мужчина приближался, и девушка понимала, что спрятаться некуда. Посреди кристально-белого снега, среди возвышающихся вокруг деревянных домишек, она, рыжая и растрепанная выделялась как сигнальный столб. В груди все сворачивалось в тугой комок, словно и сама Влада сейчас свернется в клубок, стянется в точку и взорвется от боли и тоски. Дрожь от солнечного сплетения расходилась во все стороны. Кожа покрывалась болезненными мурашками, руки дрожали, а ноги немели. Впервые Влада порадовалась, что на ней столько одежды – можно хоть как-то скрыть бушующий внутри ураган.