Стеша крутит скорлупку, та вертится волчком, рассыпая золотые блики. Интересно, почему прабабушка ни слова не сказала про книгу? А если бы Стеша уничтожила её от обиды или прочитала не мирную «Курочку Рябу», а про Змея-Горыныча?

Как она попала в сказку, более или менее понятно. А вот как вернулась? Таймер какой-то срабатывает, что ли? С этим надо разобраться.

Стеша бежит за кухонными весами, взвешивает скорлупку. На маленьком табло темнеют электронные цифры «23». Двадцать три грамма чистого золота. Если сдать его в ломбард, то…

– Стеня, сходи за хлебом. Цельнозерновой и батон купи.

Это мама заглядывает в комнату. Стеша вздрагивает. Её застают врасплох, она не успевает спрятать скорлупку.

– Что это у тебя?

– Да так, ничего. Купила для поделки.

Она небрежно смахивает золото в ящик стола, будто мелочь, не стоящую внимания. Когда мама уходит, гремит посудой на кухне, Стеша отыскивает в вещах коробочку из-под духов, втискивает в её картонное гнёздышко скорлупку и кладёт в рюкзак вместе с паспортом.

– Я скоро, мам!

До ломбарда бежать недалеко, одну остановку. Стеша заходит внутрь, разглядывает витрину с выставленными украшениями, достаёт коробочку.

Женщина в окошке спрашивает:

– Оценить хотите или в залог сдать?

– Оценить и… сдать, – робеет Стеша.

– Восемнадцать лет вам исполнилось?

Она мотает головой.

– У несовершеннолетних в залог берём вещи с письменного согласия родителей, – отрезает оценщица.

О как! С согласия, да ещё и письменного. А она-то надеялась, что паспорта достаточно.

– Я лучше с мамой приду, – бормочет Стеша и торопливо суёт в рюкзак коробочку, которую так и не успела открыть.

«Дурацкие законы! – негодует она. – Нет восемнадцати, ну и что? Почему я не могу сдать в ломбард свои, личные вещи?»

Её немного смущает, что «личная вещь» украдена, пусть и случайно, у нищих стариков, у которых и курица-то единственная. А с другой стороны, не появись золотая скорлупка, Стеша так и думала бы, что Курочка Ряба привиделась, свалила бы всё на приступ астмы.

Досадно, конечно, – не выгорело дело с ломбардом. И печально, что нельзя о таком сногсшибательном приключении рассказать подписчикам, книгу показать, прочитать сказку, не страшную какую-нибудь, без Змея Горыныча… Наснимать то, что встретится, ведь в сказках всё такое необычное, волшебное. Избушка на курьих ножках, допустим, или Емеля со щукой, или Колобок. Ах, как круто! Подписчиков будет миллион, придёт известность, ну и донаты, само собой.

Стеша мечтает, витает в облаках и проходит мимо хлебного магазинчика. Спохватывается, возвращается. Покупает всё, что просила мама, и свою любимую миндальную слойку, которую и съедает по дороге.

Дома она суёт приставучему Тимке планшет, достаёт с полки припрятанный прабабушкин подарок и принимается внимательно рассматривать обложку и корешок.

Книга как книга, в издательстве напечатана, ничего необыкновенного, кроме её почтенного возраста – сто двадцать три года. Как же так получилось, что она стала особенной?

Стеша теряется в догадках. На титульном листе, прямо под надписью: «Русскiя народныя сказки для дѣтей», нацарапаны слова, которые она раньше не заметила.

– Вакса-брикса-бурбали… пекец-мекец-бакали. Что за тарабарщина? Вакса-брикса… зачем это? – удивляется Стеша. – Похоже на детскую считалочку. Ладно, это я выясню.

Верно говорят, что решения на свежую голову, после сна, всегда правильные. Наверное, за ночь мысли отлёживаются, отшлифовываются, и утром приходит озарение. Почему нельзя пойти в сказу с камерой? Можно, даже нужно. И выложить всё отснятое на канал надо обязательно. Ведь никто не поверит в настоящую сказку, будут говорить: «Какой классный квест! Как здорово ты всё придумала, умница».