— Прикольно, — отзываюсь я, заглянув в декольте, которым она так и светит.

Не «девятка», а «двоечка», но пойдет. Зато талия такая тонкая, что пальцами можно обхватить. Прочие девчонки начинают верещать, когда их так разглядываешь, а эта выпятила груди и села, соблазнительно выставив бедро.

Скольжу по ней взглядом, пока не натыкаюсь на массивные часы на тонком запястье. Вот черт! Меня ж Агуша ждет.

— Мне пора идти, — спокойно сообщаю я и проворачиваюсь на пятках.

— Погодь, — останавливает меня звонким окриком.

Оборачиваюсь, и цепкие пальцы хватают меня за галстук, притягивает к себе. Темные губы буквально врезается в мой приоткрывшийся рот. Инстинктивно хватаю ее за талию и прижимаю к себе. Скользнула мне в рот, тренькнув о зубы крупным пирсингом, пронизывающим язык. Отвечаю на поцелуй, не жалея слюны и подразнивая кончиком языка сережку, которая замыкается с двух сторон гладкими металлическими шариками.

Отрывается от меня, тщательно стирает с моих обсосанных губ следы своей помады и заявляет:

— Ты ничего. Как станешь Домом, позвони.

Киваю и выхожу из туалета.

Осматриваю зал и, не заметив нигде Аглаи, несусь на второй этаж, сотрясая лестницу и создавая еще тот тарарам.

Добравшись до ее кабинета, уже собираюсь постучать, но дверь распахивается, и я натыкаюсь на недовольный взгляд.

— Эй, ты куда? — спрашиваю я, сообразив, что моя девочка куда-то намылилась.

Рассматриваю ее совсем не рабочий прикид. Красное платье красиво струится по фигуре, выделяя круглую попку, а без каблуков она такая крошка, что хочется прижать к себе и нашептывать нежности на ушко.

— Не твоего ума дело, — бросает небрежно и делает такой решительный рывок вперед, что врезается мне в грудь.

— Зачем тогда велела зайти? — недоумеваю я, на всякий случай заблокировав ей дорогу рукой.

— Хотела, чтобы ты мне кофе принес, —злорадно улыбается Аглая, — но передумала.

— Ты что прикалываешься? — насупливаю брови и чуть не плююсь от омерзения, вновь почувствовав субстанцию, которой они намазаны.

Ушам своим не верю. Если она и дальше будет так нагло дерзить, прижму к столу, заломлю руки за спину и сам надаю по жопе.

— Нет. И я не должна перед тобой отчитываться.

— Да брось ты, Агуша, — виновато улыбаюсь я. — Я же сказал, что больше не буду пить ничего крепче ананасового сока на работе.

Вот это она взвилась из-за глотка вискаря. Но ничего, сейчас я девчонку успокою — после секса она куда более покладистая.

— Знай свое место, — грубо приказывает Агуша и предпринимает попытку слинять. — Когда позову вновь, тогда и придешь.

— Я тебе не карманная собачка, — возвращаю я ее с небес на землю и хватаю за запястье, чтоб никуда не делась от разговора «по душам».

— Руку убери, — приказывает тоном вертухайки на мужской зоне.

— Не уберу, пока не скажешь, какая муха тебя ужалила, —упрямлюсь я, намереваясь любыми путями выяснить, какой бес в нее вселился. — Я делаю все, что ты приказываешь, ношусь вокруг тебя, и разве что не тявкаю…

— Какой бедный мальчик, — «отбривает» меня насмешливо.

— Глашенька, все хорошо? — раздается из коридора, и показывается ее хахаль.

— Да, Ромочка, все отлично, — отвечает Агуша елейным голоском, и я выпускаю ее руку, потому что вдруг становится противно до тошноты.

Внаглую проходит мимо, словно я мешок с мусором, и при этом так виляет бедрами, что аппетитная попка вот-вот сорвется на тверк. Бросается ему на шею так воодушевленно, словно с фронта только что вернулась любовь всей ее жизни. Виснет на нем и окучивает губами.

— Ты чудесно выглядишь, любимая, — проговаривает он так приторно, что я теперь неделю буду пить чай без сахара.