— Зачем тогда велела зайти? — недоумевает он, преградив мне дорогу, поставив руку враспор.

— Хотела, чтобы ты мне кофе принес, —презрительно улыбаюсь я, — но передумала.

— Ты что прикалываешься? — светлые, уложенные воском брови слетаются к переносице.

— Нет. И я не должна перед тобой отчитываться.

— Да брось ты, Агуша, — виновато улыбается Ванечка. — Я же сказал, что больше не буду пить ничего крепче ананасового сока на работе.

Каков наглец! У меня разве что пар из ушей не валит. Он реально думает, что я не поняла, почему он такой взъерошенный?

— Знай свое место, — пытаюсь убрать его руку со своего пути, но слишком уж он мощный, и я только прощупываю потрясающий мускульный рельеф, смягченный темно-серым пиджаком. — Когда позову вновь, тогда и придешь.

— Я тебе не карманная собачка, — проговаривает с угрозой в голосе и все же убирает руку, но только чтобы крепко схватить меня за запястье.

— Руку убери, — приказываю я суровым тоном.

— Не уберу, пока не скажешь, какая муха тебя ужалила, — заявляет Иван так, словно и не накосячил минуту назад. — Я делаю все, что ты приказываешь, ношусь вокруг тебя, и разве что не тявкаю…

— Какой бедный мальчик, — иронизирую я насмешливо.

— Глашенька, все хорошо? — накрывает нас зычный баритон Романа, который вместо того, чтобы ждать меня в зале, у бара, поднялся сюда.

Еще этого не хватало. Один ведет себе как скотина и делает вид, что ничего не произошло, а другой — слишком уж рыцарь.

— Да, Ромочка, все отлично, — отзываюсь я елейным голоском, и Ванечка тут же выпускает мое запястье из мощных тисков.

Прохожу мимо него, ошарашенного моей внезапной сменой настроения, и иду к Роману, зазывно виляя бедрами. Бросаюсь ему на шею так отчаянно, словно мы и правда уже собрались построить самую счастливую в мире ячейку общества. Приподнимаюсь на носочки, потому что без каблуков хорошо так ниже почти двухметрового Ромы, и нежно чмокаю его в губы.

Я спиной чувствую, как Ванечка закипает аки чайник. Тело пышет жаром, на лбу капельки пота, а воротничок рубашки совсем влажный. Отлично, именно этого я и хочу. И это только цветочки, а ягодки потом…Ох, какие это будут ягодки-мутанты. Подавишься.

— Ты чудесно выглядишь, любимая, — громко проговаривает Роман, неосознанно становясь приглашенным актером в моем маленьком театре.

— Спасибо, любимый, — мурчу я, продолжая виснуть у него на шее как какая-нибудь малолетка.

Но признаюсь честно, если ты в таких растрёпанных чувствах, приятно, когда приходит большой, надежный мужик и, словно маленькую девочку, забирает тебя на романтическую прогулку. Каким бы скучным ни был Роман, не могу отрицать, что он наделен одним очень важным для мужчины качеством — надежностью.

Напоследок решаю еще сильнее нахлобучить Ванечку и дать понять, что я не такая дура, чтобы не замечать, что творится под самым моим носом:

— Иван, скажи уборщице, чтобы как следует убралась в женском туалете. А то там, кажется, какое-то непотребство творилось.

Смотрю на Ванечку украдкой: лицо красное как после бани, а на улетных скулах, которые мне так нравится обрисовывать пальчиками, бешено ходят желваки.

— Будет сделано, Аглая Борисовна, —цедит сквозь сжатые зубы, каким-то чудом удерживая себя в руках.

Впрочем, это мое поведение сейчас — мелочь, и Ванечке повезло, что появился Роман.

Если бы наш разговор с Рабом продлился немного дольше, я бы плюнула ему в лицо и наслаждалась реакцией. И, возможно, если бы она меня удовлетворила, все бы закончилось тем самым основным блюдом, на которое он рассчитывал.